— И они пропали. Понимаете? Там, где я спрятала их, пусто! — продолжала она.
Но роковое сообщение не произвело на Эдгара ожидаемого впечатления. Может быть, он безумно устал от дикого наворота событий двух последних дней. Он взглянул на часы и взял чемодан.
— Прощайте, Марта. Если вас все еще мучают угрызения совести, не терзайтесь — бог вам судья. Что до меня, я давно вас простил. Он запнулся, потом махнул рукой. — Одним словом, мне пора.
Еще секунда дверь за ним закроется, и они никогда больше не увидятся, никогда. Эта мысль пронзила Марту. Она вскрикнула и вцепилась в его рукав.
— Ради всего святого, прошу тебя… Это дорога в ад. Тебе нельзя возвращаться! С самолета ты попадешь прямо на Лубянку. Наверняка все материалы уже у них. Еще эта драка в кафе. Они тебе ничего не простят, Эдгар. Одумайся, остановись, это самоубийство!
В неистовом горячечном порыве Марта крепко обхватила его за плечи, глаза се умоляли. На своих губах и щеках Эдгар чувствовал ее сухое, жаркое дыхание.
— У каждого своя дорога и своя судьба, Марта… — От волнения голос его звучал с хрипотцой.
— Философия раба! — выкрикнула она. — Ты идиот!
Она посмотрела ему в глаза, и Эдгар прочитал в них все, чего ждал и страшился, — любовь, отчаяние, нежность и страх.
— Молчи и слушай, — страстно шептала она, все крепче сжимая Эдгара в объятиях. — Моя машина стоит у другого входа в гостиницу. Мы уедем, и никто не узнает куда. Через несколько часов ты будешь в безопасном месте, в маленьком заброшенном домике на побережье. Там очень красиво, похоже на твою Прибалтику. Честное слово! Волны, песок, сосны. И никого, только мы с тобой. Я не оставлю тебя, все будет хорошо.
Эдгар слышал и не слышал ее. Как в забытьи, он чувствовал молодое сильное тело, льнущее к нему.
— Это все сказки, Марта, девочка моя. Такого места на свете нет, — прошептал он в ответ, все яснее понимая, что не в силах противиться той силе, что властно влекла их друг к другу.
На упавший на пол плащ пестрой змеей, извиваясь, скользнул яркий шарф. Эдгар поднял Марту на руки, она крепко обхватила руками ею шею. Они слились в неистовом, первом и последнем, объятии.
Французы понимают, что такое любовь и жизнь. Недаром в каждом гостиничном номере стоит такая удобная большая кровать. И до нее всего два шага. Из любого угла…
Телефон зазвонит вовремя. Они застыли, застигнутые врасплох, еще не осознавая, что случилось или могло случиться, не понимая, каким образом именно сейчас, в эту секунду, сюда ворвался этот пронзительный настырный трезвон.
Жизнь не давала забыться и хватала любовь за горло.