На другой день подошел момент поймать Антоху наедине — лучше некуда. Понес Антоха помои далеко в сторону, а Ларька тут и был — Дай, дяденька, подсоблю! — Несут помои, а Фомка нарочно шаг замедляет. Заглянул он Антону в лицо, и говорит тихонько:
— Антош, неуж ты меня не признал? Ведь я — Ларька Веткин, из Камышей, Гурьяна Васильича сын.
Глянул на него Антон и чуть помой не пролил.
— Цыть ты!.. Молчи… Не видишь разе? Опосля лучче. Зачем ты попал-то сюда? — испуганно бормочет Антон.
— По шибко большому делу. Сказать мне тебе надо че-то по тайности.
— Ну, ладно… Опосле как-нибудь… Опасно тут. — А у самого руки трясутся, помоями сапоги себе облил.
— Бежал бы ты лучче, домой, а то…
— Нет, пока ответу не дашь, не пойду.
— Ладно… Подвернется случай, подойду я к тебе, только ты не оглядывайся в то время по сторонам, штоб не заметил никто…
— Я ты не выдашь меня. Антош? — усомнился Ларька.
— Вот этот бякнул. Да с какого квасу-то? Ты только сам виду не подавай, что знакомый.
— Ну и стерва сопливая! — ворчит Антон, неся обратно пустой ушат.
— Чего ты его?..
— Да как же, все сапоги, культяпый, помоями облил, — кивает Антон на «Фомку». — Ни на што, видно, сдела-то нет. Пособил тоже, спасибо.
Солдаты хохочут, подтрунивая над «Фомкой».
Сидит как-то «Фомка» да в носу ковыряет, а Антон тут же рядом винтовку разобравши чистит. «Фомка» боязливо пальцем к винтовке притрагивается.
— Ты не гляди по сторонам… — тихонько упрашивает Антон, — так неприметно будет. Сказывай чё хотел-то… Как ты попал сюда, к волкам-то этим?
— А так и попал, что нароком к тебе пришел я. Мы у «Тоненького мостка» на речке Дергачихе стоим. Яшка, товарищ твой, тута, в отрядах хрестьянских, и тятя наш тута, и Васька Набоков, и Кузьма Грохолев, и Конев. Да много наших камышан. Из Верзиловки, из Еловки, из Карбазовой много. И ребята, и мужики стары есть. Неуж ты за Колчака стоишь, убивать нас станешь… Бонбы в нас метать? Пойдем к нам, Антоша!
— Тише ты ради Христа, Ларивон… — лепечет Антон и нарочно винтовкой гремит.
А солдаты, издали глядя на них, смеются — вот связался чорт с младеном. Нос ему, Чебаков, не прищеми растяпе-то.
— Он уж мне до зла горя надоел, — кричит Антон в ответ солдатам, а сам снова тихонько Ларьке:
— Долго стоять на Дергачихе?
— Нет, подадимся скоро. Айда покуль, а то наши говорят, душа винтом, а разгромим золотопогонников.
— Ох, боязно сразу-то.
— Я ты смеляе, вот и все. Товаришшев бежать приговори.
— Знамо, один не побегу.
— Винтовок с патронами захватите, а то у нас одни «пикульки», винтовок мало.
— Ну, ладно… А ты домой улепетывай скорее. У нас хоть и не шибко теперь… Все в расстрой пошло, ну да хто его знат?