— Это что за отряд? — спросили коммунары у Пахомыча, кивая на выстроившиеся метлы.
— Я вот спросите-ка вы их, — засмеялся и Пахомыч. Непременно всем надо порядок наводить. Маленькие не хотят отставать от больших, ну и метут все. Всяк себе метлу сделал.
— А на крыше-то у нас что, видали? — в голос закричали маленькие коммунары.
Взглянув на крышу, большие коммунары увидели массу деревянных граблей.
— Придет покос, а у нас и грабельки, вот они, — об'яснил Костюшка, восмилетний сынок Димитрия Набокова.
— И метлы повезете на участок? — шутят мужики, — там и месть-то нечего, травочка-муравочка там. Раздолье вам там, ребятенки, будет.
— Нет, метлы что! Мы вот что повезем, гляньте-ка, сюда, — тащили за руку девочки. Вдоль стен стояли длинные ящики с высадками помидор, перцу, «синего чая», табачной рассады и т. п. — Все сами сеяли. Перевезем на участок, посадим в землю. Леон Корнеевич сказывал, по книжкам, по-научному, будем пробовать садить.
— Ну, молодцы! А еще чем похвастаетесь? — улыбаются коммунары.
— А вот глядите-ка, сколь мы игрушек малышам наделали.
В самодельных ящиках лежали маленькие игрушечные ведерочки, лопаточки, грабельцы, коромысла, деревянные размалеванные куклы, мячи и другие самодельные игрушки.
В комнатах виднелась чистота, но когда коммунары вошли в общежитие мальчиков, то те хором стали жаловаться, что у девочек в комнатах лучше.
— Да мы им сколь раз убирали и ветками, и картинками, так разве-ж у них удержится, — оправдывались девочки, Только уберешь, а на утро все кверху ногами.
— Ничего, привыкнем, — утешал их Пахомыч, — Мы еще в лагерях пока.
— Ну, а как, ребятенки, по домам по своим лучче, али же здесь, на артеле? — пытают коммунары.
— У-у! Знамо, што здесь лучче, — хором кричат ребятишки. — Тут как-то и время скорее идет, и работа легче кажется. Мы как примемся всем аргышем робить што-нибудь, так шишки воют.
— Оно и у нас так, — замечают коммунары.
Вот только бы женчин наших скорее вместе свести.
При этих словах Гурьян меняется в лице, а Ларька, торопливо взглянув на отца, опускает глаза в пол и хмурится: нехорошо у них шло с Глафирой. Не радела она к коммуне. Своей темной головой Глафира никак не могла понять, что это, к чему было, и, расставаясь со своим насиженным гнездом да «бабьей кутью», она ревела голосом и причитала, как по-покойнику.
— Ничего и женщины свыкнутся. Еще как заживем, — утешаются коммунары.
Во время разговора Пахомыч и все стоявшие тут дети незаметно скрываются в классную комнату, где Пахомыч обычно с ними занимается.
Через несколько минут коммунары вдруг смолкают и изумленно переглядываются меж собой: из из классной несутся какие-то стройные звуки.