— Я не знаю, — продолжил Филипп. — В одно мгновение мне хочется прижать ее к себе, а в другое избить плеткой.
— Кобылу, месье?
— Шутник, — д’Эрлеви поставил ногу в стремя и легко поднялся в седло. — Надо признать, что в последнее время, плетка мне кажется более притягательной, чем объятие.
Следуя за своим господином, Рауль подумал, что, если графиня не придумает, как выиграть, ей лучше уехать далеко от столь влюбленного в нее Филиппа.
Наступал вечер, окутывая окрестности во тьму, когда Элиан вошла в поместье д’Эрлеви медленно и спокойно. Что же, она проиграла и исполнит условия договора. Дю Сорель вздохнула. Беатрис поступила нечестно, взяв письма из ее стола, но разве можно винить де Эспри, если сама Элиан поступила бы намного хуже.
Без стука открыв дверь в покои маркиза, прошла к столу, на котором стояли графин с вином, два бокала и ваза с фруктами.
— Прошу, угощайтесь, — предложил Филипп, выходя из-за ширмы.
— Благодарю, — ответила графиня, но даже не пошевелилась.
Филипп подошел к ней. Наклонился и поцеловал ее в губы. Впервые Элиан не отпрянула.
— Вы не отстранились, — он наполнил бокалы и подал один графине. — Могу ли я предположить, что пари закончено, и я выиграл?
Графиня взяла бокал и пригубила. Уголки губ опустились.
— Да, ваша взяла. Доказательств у меня нет.
Филипп поерзал в кресле.
— Вы даже не представляете, как это меня радует. А ведь если бы тогда, в лесу, вы мне уступили, все могло бы кончиться одним разом.
Элиан отвернулась. Волна отвращения захлестнула ее.
— Могло бы. Но не закончилось.
— Что, опять же, мне очень радует, — он встал и, подойдя к ней, обнял, уткнувшись носом в ее шею.
Графиня не двигалась.
— Знаете, — тихо прошептал Филипп. — А я ведь действительно вас люблю.
Он прижался крепче к ней и затаил дыхание. В этот момент маркиз напоминал маленького мальчика, который ждет похвалы от строгой матери, которую слышал так редко. Элиан на одно короткое мгновение испытала жалость к нему и ее рука уже поднималась, чтобы погладить его по голове, утешить. Но жалость прошла так же быстро, как и появилась, когда графиня вспомнила, почему и зачем она приехала. Она отстранилась от Филиппа и равнодушным голосом произнесла:
— Давайте, — Элиан расшнуровывала свое платье. — Не будем тянуть. Я хочу закончить быстрее.
Маркиз прищурился, как прищуривается иногда человек, который не хочет показать обиду и разочарование.
— Я вам настолько противен? — спросил он, стягивая с себя халат.
— Не настолько, как вы думаете, — последовал тот же равнодушный ответ.
— Только, боюсь, все закончится не так быстро, как вы этого хотите, — насмешливо сказал маркиз, помогая Элиан справиться со шнурками на корсете. — Вы же помните условия?