— Не надо превращаться в шлюху, — прохладно произнес Леви.
Мэйбл уставилась на него с ужасом. Лопатка повисла в ее руках, а рот распахнулся.
— Прости? — глаза застлало красной пеленой, и внезапно я вспомнила, где на этой кухне лежит каждый нож.
Я знала, что Леви не любит Дарена, но почему он... как он мог... я даже не...
— Чья бы корова мычала, — огрызнулась я. — Не думаю, что у тебя есть какое-либо право обвинять кого-то другого в блядстве. Кроме того, это мое личное дело.
Он пожал плечами:
— Ладно, будь шлюхой, если так хочешь. Но ты могла бы выбрать кого-то получше Дарена.
Я медленно кивнула, чувствуя, как мои легкие наполняются злостью вперемешку с болью.
— Кого-то вроде тебя?
Его взгляд стал острее, когда он оглядел меня сверху вниз. Это не было похоже на настоящий осмотр, скорее — на то, что он освежал в памяти, кто я для него. И это разбивало мне сердце сильнее любых слов.
Он снова взглянул мне в лицо и, понизив голос, сказал:
— Только не меня.
И ушел. Ублюдок просто ушел.
Я хотела побежать за ним. Кричать, вопить и ругаться. Но где-то глубоко внутри я понимала, что заслужила его злость и негодование. Поэтому я осталась на месте, думая обо всем, что никогда не вернется.
Леви
Я покинул кухню до того, как меня затопило чувство ненависти к самому себе. Да, я хотел держаться от Пикси подальше. Но зачем я ее оскорбил? Намеренно причинил ей боль? Неужели я этого хотел?
Мои внутренности словно стянуло тугим узлом, но слово не воробей.
В любом случае, почему я так расстроен? Во всем виноват Дарен — чертов — Аквуд. Как так вышло, что я стал для Пикси Дартом Вейдером, тенью следующим за ней, когда она разговаривала с другим парнем? Она мне не принадлежит. Если ей нравится целоваться с Дареном, пожалуйста.
Я сжал кулаки с такой силой, что услышал хруст пальцев.
Кого я обманываю? Дарен — еще та задница, и я не хочу, чтобы он к ней прикасался. Точка. Но, черт, на кухне я перестарался. Она смотрела так сердито, но вместе с тем, смущенно и... грустно.
Черт. Как я мог с ней так разговаривать? Как я мог так ее унизить? Как я мог говорить ей такие злые слова, прекрасно зная, что ее мать тоже любила подобные выражения? Как я мог третировать ее так же, как и женщина, нанесшая ей тяжелые душевные травмы, которые я же и помогал ей пережить?
Я взъерошил волосы руками, чувствуя, как в горле застрял ком. Я слепо направился к главной кладовой в восточном крыле и взял оттуда материалы, необходимые для заделывания дыры в стене моей спальни. Это не было первоочередной задачей, но мне нужно было починить стену. Мне нужно было починить хоть что-нибудь, разрушенное мною...