Хотя делать это я все же умею, потому что готовила для нас с мамой в течении многих лет. Она не хотела утруждать себя таким неприятным и утомительным занятием. Так что, я научилась стряпать вполне сносно. Сейчас этот рабский труд хотя бы оплачивается.
— Если не считать кошмарный рев телевизора Леви, — ответила я, — то неплохо.
Она кинула взгляд на мои мокрые волосы:
— Опять холодный душ?
Все работники гостиницы знают о природе наших с Леви отношений. Не потому, что мы иногда хлопаем дверями или кричим, а зная о том, что между нами когда-то произошло.
Переехав сюда, я несколько дней переживала по этому поводу. Я прекрасно понимала, почему работники перешептываются у меня за спиной, и меня это ранило. Но сейчас мне все равно. Если этот ежедневный спектакль является для всех развлечением, что ж, ничего не имею против.
Я просмотрела меню на утро.
— Да... Отродье Сатаны нанесло еще один удар...
Щеки Мэйбл зарделись от смеха — она всегда хохочет, когда я говорю о Леви. Ей около шестидесяти, но я уверена, что она была бы не прочь завести с ним интрижку. И если бы я не любила Мэйбл так сильно, я бы посчитала это отвратительным.
— Леви неисправим, — проворковала она.
— Неисправимо эгоистичен.
Она вылила желтки в кастрюлю.
— Но неизменно аппетитен.
Отвратительно.
Но верно.
— Что там «аппетитное»? — В кухню вошла тридцатипятилетняя администраторша, занимающаяся регистрацией посетителей.
Заметив миску шоколадных чипсов, она тут же отправила несколько в рот. Хейли сплетница еще та, не хуже Мэйбл, да еще и с легкой формой шоколадной зависимости.
Я посмотрела, как она запихивает в рот еще одну порцию чипсов. Ладно, тяжелой.
— Леви, — ответила Мэйбл, изогнув бровь.
— М-м-м, тогда вы правы! — Хейли заправила за ухо прядь черных волос и улыбнулась словно похотливая девчонка. — Я бы облизала его с головы до ног и обратно.
О, боже! Похоже, я работаю в Отеле Озабоченных Женщин.
— Леви не вкусный, — сказала я, стараясь думать об ингредиентах для омлета, а не об его накачанном торсе, который я могла лицезреть сегодня в коридоре. — Он раздражающий.
— А меня он не раздражает. А тебя, Мэйбл? — спросила Хэйли.
— Ничуть, — улыбнулась та.
Хэйли опять потянулась за шоколадными чипсами, но я стукнула ее по руке.
— Это потому, что вам не довелось с ним жить практически в одном доме все свое детство.
В комнате воцарилось неловкое молчание.
— Ты права, — сказала Мэйбл после нескольких секунд молчания, ее голос был настороженно спокоен. — Не довелось.
Хэйли прокашлялась и выдавила из себя улыбку.
— Со вчерашнего дня осталось что-нибудь сладенькое? — спросила она Мэйбл.