– Ну-ка, как его фамилия, этого мистера Икса? Фамилию-то его ты, надеюсь, знаешь? Или не знаешь? – спросила она, тут же решив со всей прямолинейностью сотрудника милиции проверить Нининого ухажера по банку данных на судимость за мошенничество и брачные аферы.
– Его зовут Марк Гольдер.
Фамилия, как ни странно, показалась Кате смутно знакомой. И совсем не по криминальным сводкам.
– Ну что ты на меня так смотришь, мой милый прокурор? – Нина вздохнула. – У тебя на лице сейчас написано, что ты страшно обеспокоена моей судьбой. Не волнуйся, он не профессиональный многоженец. Он профессиональный шахматист. Гроссмейстер. Недавно выиграл международный турнир на Мадейре.
– Ой! – Катя тут же вспомнила, что действительно слышала в новостях спорта такую фамилию, и упоминалась она сразу после Крамника. – Нина… Мамочка моя! Нина, и он сказал тебе, что ваша с ним встреча – судьба? Так это же замечательно! Он же известный спортсмен, выдающаяся личность. А что вел с тобой странно, оригинально, так это теперь вполне понятно: он же шахматист, гроссмейстер. Они же все инопланетяне, из другого измерения. Ты вот что, срочно перечитай «Защиту Лужина».
– Катя, «Защита» не поможет. Он женат. – Нина положила голову на диванную подушку. – У него тоже есть маленький сын, которого он тоже очень любит. Он и жену свою, кажется, до сих пор сильно любит, чтобы там он мне ни говорил. Любит. А она… она превращает его жизнь в ад.
Этот разговор состоялся в начале октября. Потом Катя улетела с Драгоценным отдыхать в Сочи. Они с Ниной не виделись, не перезванивались. Этот разговор так и остался бы между ними. Катя даже представить себе не могла, что у него будет самое неожиданное продолжение.
В отпуске на все смотришь другими глазами и как бы со стороны. Катя предъявила на проходной служебное удостоверение и вошла в до боли привычный вестибюль главка. Обычно торопясь и опаздывая на работу, она пролетала его насквозь как пуля, стараясь попасть в лифт, точно он отчаливал в последний рейс. Сейчас – в отпуске – она никуда не торопилась. И вестибюль поразил ее сумраком и непривычной тишиной. Лифт не работал.
– Электричество по всему зданию отключили, – лениво сообщил дежурный по КПП, – опять что-то там где-то вырубило. Чинят.
Катя направилась к лестнице. Надо сначала подняться на второй этаж, пройти по длинному коридору, потом снова спуститься в пристройку, где испокон веку размещается уголовный розыск. Возвращаясь в знакомое место, пусть даже после недолгого отсутствия, порой замечаешь то, на что прежде и не обращал внимания. Вот, например, это здание главка… Отпускница Катя ощущала себя здесь сейчас как праздный турист. Надо же, оказывается, какое оно – это старое здание. Сколько всего видели, слышали эти стены – каких людей, сколько секретов, сколько тайн верно и угрюмо хранили. В последние годы здание главка переживало эру перманентного ползучего ремонта. Строители, как мыши в сыр, вгрызались в стены. Все менялось на глазах – перепланировывалось, благоустраивалось, модернизировалось, компьютеризировалось, обретая черты офисного евроремонта. Однако под этой еврооболочкой из пластиковых панелей и краски все равно таилась незыблемая основа, кондовый архитектурный каркас, этакий монолит, созданный в эпоху расцвета кубизма тридцатых годов.