– Самым разным. Таким, что мы и представить себе не можем. – Драгоценный допил свой кофе и опрокинул чашку на блюдце вверх донышком. – Хочешь, зайчик, погадаем на кофейной гуще?
Катя смотрела на коричневые разводы на белом фарфоре. Разговор с Драгоценным не успокоил. На душе опять было тревожно. Особенно от того, что повлиять хоть как-то на ход событий она сейчас, увы, не могла.
* * *
Многочисленные рисунки Нина хотела развесить по стенам, но негде было достать кнопок. И она просто расставила их на подоконнике и на полу вдоль стены. Лева этот вернисаж словно и не заметил. Правда, когда принесли ужин и Нина вознамерилась кормить его с ложки, как младенца, недовольно отпихнул ее руку и взял ложку сам. Жест был энергичный и осмысленный. И пока этим приходилось довольствоваться.
– Вот и хорошо. Ты сам все умеешь, – похвалила его Нина. – Чай будешь с молоком?
Ей показалось? Или он кивнул? Она подсела к нему.
– Чай будешь с молоком? – повторила тихо.
Ей показалось: мальчик не реагировал. После ужина он лег. Взгляд его был устремлен мимо Нины на дверь. Он будто стерег ее. Потом глаза его начали слипаться, Лева уснул.
Внизу снова громко разговаривали. Нина вышла из детской. Голоса, голоса… Кажется, в гостиной снова полный сбор. Она подошла к лестнице, облокотилась о перила. Сверху ей была видна вся зала. Зоя, Ирина, жена Константина Жека сидели в креслах перед камином в расслабленных ленивых позах. Возле самой лестницы стоял Федор, – видимо, он собирался подняться наверх, но брат Ираклий, как скала, преградил ему путь:
– А я тебе говорю, тренируй мускулы, хиляк, занимайся спортом, – внушал он с высоты своего роста. – Смотри, вот через годик забреют в армию, так там на тебе, уроде хилом, весь взвод выспится.
– Отстань от меня. – Федор пытался его обойти, но не тут-то было.
– Думаешь, отмажешься? Щас. Отец умер, а Костян не будет за тебя в военкомате пороги обивать. Очень надо. И денег мы не дадим на отмазку. Не жди. Я лично не дам. И Костян не даст.
– У меня свои деньги есть.
– Свои. Скажите, пожалуйста. У него свои. Ничего у тебя нет, запомни. Ты несовершеннолетний. По закону опекуны у тебя до восемнадцати. И опекуны эти – мы. А мы считаем, что армия тебе только на пользу пойдет. Зойка, скажи?
– Оставь его в покое, – бросила Зоя через плечо. – И вообще хватит пить и ко всем цепляться.
– А я пью не один. – Ираклий, точно фокусник, поднял над головой бутылку коньяка «Реми Мартен», она все время была у него в руках. – Девки, надо выпить. Ирка, тащи бокалы.
Ирина встала и пошла. Вернулась через минуту с хрустальными бокалами.