Сидя на скамье у окна, я наблюдала за потоком пешеходов, и иногда проезжающими телегами, да каретами, гремящими по булыжной мостовой.
Я думала о странностях этого дела, о недостающей крови у Брегга, о загадочной карте и о подозрительных следах, оставленных очень тяжелыми башмаками. Если мой работодатель прав, убийца несчастного хоть внешне и похож на человека, но на самом деле он был очень древний... кто же? Все выше перечисленное не имеет ровным счетом никакого смысла. Возможно, будь у меня добротный кожаный блокнот, с удобно перелистываемыми страницами, я смогла бы структурировано записать всю информацию, и тогда все бы встало на свои места. Но улики казались несвязанными, и их смысл ускользал от меня, как только я пыталась сосредоточиться на них.
— Юная леди... — окликнула меня женщина высоким гнусавым голосом. Отвлекшись от размышлений, я увидела перед собой персонаж с кислым выражением лица в крошечном модном капоте, сдобренным таким количеством цветов и лент, что его едва хватало, чтобы удержать все это великолепие.
Она медленно оглядела из-под опущенных век моего работодателя, а потом заговорщически зашептала:
— Терпеть не могу досужие сплетни, — сказала она, — но просто обязана вас предупредить. Как женщина женщину. Человек, которого вы сопровождаете, не самая подходящая компания. Не знаю, что он вам рассказал, но у него имеется определенная репутация... — она склонилась ниже, — неблагопристойного человека.
Я кивнула.
— Да, мадам, благодарю вас. На мой взгляд значение «благопристойности» несколько завышено. Так уж вышло, что я теперь работаю на мистера Джекаби, и сопровождение его входит в мои обязанности.
— Вот как, — произнесла женщина и неодобрительно заохала и запричитала. — Девушкам вашего возраста не должно работать, чтобы прокормить себя. Вы должны думать о замужестве. Еще не поздно для такой милашки, как вы, найти славного респектабельного мужа, чтобы он заботился о вас.
— Предпочитаю сама о себе заботиться, мадам, но благодарю за совет. Ценю вашу заботу о моем благополучии, но у кого-то из нас есть более насущные дела, которые требуют пристального внимания, нежели практика в реверансах и превращение дурацких шляпок в топиарное искусство.
Женщина хмыкнула.
— Похоже, вы два сапога — пара.
Она усмехнулась и хлопнула дверью. Я и без того была груба, потому старалась не улыбаться, когда наблюдала за тем, как цветастая масса на вершине её головы подпрыгивала в такт ходьбе. Было так легко представить домовика, живущего незамеченным у неё в шляпке.