Ко всему он относился очень серьезно и юмор начисто отвергал. Сидим мы за столом и чаи гоняем. И всех в сон тянет. Только слышу — артналет начался.
— Жорж, — говорю, — сбегай, посмотри, что там?
Через несколько минут ординарец возвратился.
— Стреляют, товарищ лейтенант.
— Да слышу, что стреляют, а где снаряды ложатся?
— Далеко…
Сам вышел, посмотрел: снаряды в самом деле далеко бухают, а расчеты наши на всякий случай в блиндажах укрылись.
— Ладно, — говорю свободным солдатам, — давайте отдохнем, поспим.
Были у нас разные мечты, у каждого своя. Но две общие. Одна — дожить до победы. Другая — поспать вдоволь. Только мало кто знал, что означало это «вдоволь».
— Жорж, — спросишь иногда, — сколько бы ты проспал, будь твоя воля?
— Да минут шестьсот, товарищ лейтенант.
Об этих шестистах минутах мечтал, пожалуй, каждый.
Расстегнул я ворот, ослабил ремень, лег. И сразу у нас замечательный оркестр образовался: по части храпа наш взвод славился в батальоне, очень дружно получалось, как по команде. Уж не помню, сколько времени прошло, только солдаты один за другим подниматься стали. А мне не хочется. Слышу: котелки гремят, ординарец свет разжигает. Думаю про себя: «Еще минут пять полежу». Но Жорка в таких случаях неумолим. Чувствую, подходит ко мне и ласково, но настойчиво начинает свою песню:
— Товарищ лейтенант, а, товарищ лейтенант…
И подносит свой светильный агрегат, чтоб, значит, отыскивать вещи было, сподручнее.
— Сейчас встану, — говорю я. И уж хотел одним махом покончить со сном, как Жорка смертельно испуганным голосом завопил:
— Не поднимайтесь, товарищ лейтенант!
— Что еще за новости? — недовольно бурчу и хочу рукой опереться.
— Не шевелитесь! Думаю, дело серьезное.
— Что такое? — уже с тревогой спрашиваю.
— Снаряд…
— Где снаряд?
— Да сбоку у вас засел.
— Что за чепуху порешь?
— А вы сами посмотрите.
Осторожно оглядываю себя и вижу: торчит из лежака снаряд. Что за чушь? Слежу глазами: головка между бревен застряла, а сам он, будто прижал меня к лежанке, прямо поперек тела лежит. Вот чертовщина! Что же делать? Подумал немного, хоть, откровенно говоря, мысли и путались, командую уже официально:
— Всему личному составу покинуть помещение.
Жорка отвечает:
— А они, товарищ лейтенант, давно покинули, как только про снаряд услышали.
Начал думать. Я лежу и ничего путного придумать не могу. Только спросил:
— А ты что остался?
Он вопросом на вопрос:
— А вы как? Одному вам никак не выбраться.
— А с тобой выберусь? Что делать-то?
— Не знаю, — отвечает Жорка, — только перво-наперво вам лежать, не шелохнувшись, и не дышать.