Поделкин умолк и покосился в сторону Сидорова, ожидая, не будет ли каких замечаний. Замечаний не было, и Поделкин продолжал.
— Ну вот, братцы, я оказался среди своих. Были там два моих солдата и два танкиста. Они еще до меня отверстия в стенах обнаружили, оконца такие маленькие, вроде амбразур. Их мы и стали использовать: высунем автоматы, по очереди врежем и умолкнем. Патроны бережем.
Гитлеровцы в ответ, конечно, целый концерт устроили, но ничего с нами поделать не могут. Потом, видно, сообразили, что на дурака нас не возьмешь. Но помогли им отдушины вентиляционные, что через крышу хранилища, как перископы у подводной лодки, торчали. Спустили они туда гранаты, а те, как водится, и рванули. Тут я сознание окончательно потерял.
Сколько прошло времени, не знаю. А когда пришел в себя, вижу такую картину: лежу я на спине, поперек груди огромная балка пристроилась. Если бы она не трухлявая была, конечно, вмиг прикончила бы меня. Ну, а в трухлявой, сами понимаете, вес не тот. Стал я потихоньку выбираться. Выбрался, начал соображать, что дальше делать. И, знаете, ничего путного в голову не идет. Может, потому, что шурум-бурум в ней, бедной. Гудит и гудит, а ни одной стоящей мысли нет. Однако решил двинуться куда-нибудь. Рассветет — тогда совсем не выберешься, как раз к немцам в лапы попадешь. Прополз шагов пять к выходу, слышу, окликает меня кто-то:
— Иван.
— Я, — отвечаю.
— Слышь, Иван, подсоби. Пополз я на голос, спрашиваю:
— Из танкистов, что ли?
— Из них. Давай вместе из такого гадкого положения выбираться.
— Вдвоем, — отвечаю, — сподручнее. А ты что, нерусский, что ли?
— Грузин, — говорит, — я. Только какое это имеет значение?
— Никакого. Просто так поинтересовался.
— А есть не простое обстоятельство, а существенное. Офицер я, у меня на карте нанесена оперативная обстановка. Надо мою планшетку отыскать, посеял я ее где-то.
Стал я опять по-пластунски ползать. А почему ползал — и сейчас в толк не возьму. Вполне мог бы спокойно в том полуразрушенном хранилище в рост ходить. Видно, совсем плохо голова работала. Но как бы ни было, а нашел ведь планшетку!
— Ну вот, теперь давай из подвала этого выбираться.
Поползли мы вдвоем и еще одного танкиста обнаружили. Тоже, как и офицер, раненый. Один я среди них здоровый оказался. Стали думать, что делать.
— Прежде всего надо обстановку изучить, — говорит офицер. — Давай, сержант, действуй.
Начал я действовать. Подполз к двери, высунул голову, гляжу: деревня. Фашисты костры разожгли, сидят возле них, чай, а может, кофе варят, консервы едят. Разговаривают громко, так, как только немцы умеют. Пополз осторожно дальше, смотрю — танк стоит, и никого из немцев близко нет. А люк открыт.