Василий не стал спорить и, перекрестившись над телом Дмитриева, поднялся на палубу.
– Ты чего такой смурной, тёзка? – окликнул лейтенанта на палубе Черкасов.
– Дмитриев только что скончался.
– Господи! Прими душу раба твоего Аполлона! – перекрестился артиллерист, – Прекрасный человек и офицер был. Мучался?
– Да без сознания всё время. Под морфием.
– Давай помянем старшого, – в руках Черкасова появилась фляжка.
Ароматный коньяк обжёг горло и тёплыми струями разбежался по всему телу. Василий остро почувствовал как он голоден, ведь с самого утра во рту не было маковой росинки и есть захотелось совершенно зверски.
– Надо бы в буфет заглянуть.
– Забудь про буфет и камбуз – разнесло и то, и другое. Теперь будем на консервах и сухарях до самого Владивостока. Ну, ещё по глотку?
– Нет уж, уволь. Натощак могу окосеть, а мне ещё в проводах копаться. Хоть прожекторы чинить и не придётся, но разрывов в проводке столько, что самому страшно. Да и тебе не советую.
– Да ладно тебе! Чего с нескольких глотков будет? Матросам и то чарку раздали. Эххх!
– Кстати! Хочешь развеселю? Слушай: Расходимся мы уже с "Асахи" и прилетает нам в разлуку аккурат в элеватор кормовой башни. В момент подачи заряда наверх. Естественно – фонтаны огня и в башню и в погреб… Ну и как ты думаешь, почему мы ещё живы и не на дне?
– Вероятно в башне уже ни снарядов, ни зарядов не было, ну а погреб наверное затопить успели. Так?
– Почти угадал. Про башню – точно, а погреб никто не затапливал. Просто он был такой же пустой, как и башня над ним. Представляешь? На пару минут бы раньше такое попадание, и всё! Так что делать мне пока особенно нечего – в кормовой башне погреба под метёлку выстреляли. В носовой с десяток снарядов осталось – благо ствол там один. Но она заклинена и стрелять не способна. Сейчас шестидюймовые таскают с правого борта на левый, а то там тоже почти ничего не осталось. Так не будешь? Хороший ведь коньячок!
Василий мотнул головой и снова направился в низы броненосца. Предстояло долго и упорно копаться в проводке, чтобы к следующему дню наладить хоть какие то возможности боевого освещения.
Не повезло, однако. Повалило броненосец в развороте совсем некстати. И совсем некстати попался Василию под ботинок тот ошмёток, на который угораздило его наступить в неподходящий момент. И понесло обалдевшего лейтенанта прямо на развороченное недавним взрывом железо. Соймонов, нелепо взмахнув руками, ударился грудью об хищно выставившую свои шипы разорванной стали переборку. Только боль… Василий успел почувствовать только боль…