Он знал, что с помощью понижающих трансформаторов необходимое количество электроэнергии подается с каждого технического этажа в соответствующую вертикальную секцию здания и что там же проходят на следующие технические этажи кабели высокого напряжения, поступающего с соседней электростанции. Как велико это напряжение, он не имел понятия, но думал, что оно достаточно велико, может быть, даже и пятьсот вольт, иначе зачем бы его понижать?
Его первой мыслью было уничтожить электротехническое оборудование, обслуживающее верхние этажи Башни, и тем самым изолировать верхний салон, где будет проходить прием. В его сумке лежал восемнадцатидюймовый ломик и немного украденной пластической взрывчатки, которыми, как он думал, можно наделать столько дел, что по всей Башне искры полетят.
Но чем больше он раздумывал, тем чаще говорил себе: «К чему ограничиваться только верхушкой? Почему не устроить диверсию на основной линии, внизу, в недрах здания, где проходят электрические кабели прямо с подстанции? Зачем ходить вокруг да около, если можно шагнуть сразу в дамки? »
Это была очень лакомая идея.
Достаточно только не попасться никому на глаза, и ничего сложного не будет. Но нужно приготовиться и к тому, что удача вдруг отвернется.
Он открыл сумку с инструментами и вынул ломик, который с одного конца был загнутым, а с другого – плоским и заостренным, Его спокойно можно было использовать как оружие, и если бы пришлось, Коннорс так бы и сделал.
Когда Нат с Гиддингсом вышли из Башни, на площади как раз устанавливали высокий помост, на котором должно было проходить торжество. Гиддингс взглянул на него с отвращением.
– Вот начнется болтовня! – сказал он. – Губернатор будет поздравлять мэра, мэр будет поздравлять Гровера Фрэзи и некий сенатор будет утверждать, что это здание – огромное достижение человечества. – Он запнулся.
– А может быть, это и правда, – сказал Нат. Снова вспомнил реплику Бена Колдуэлла о Фаросе. – Центр мировых коммуникаций...
– Это все ерунда, и вы это знаете. Это всего-навсего чертовски большое здание, которых и без того хватает.
Нат подумал, что Гиддингс испытывает к зданию, в рождении которого он участвовал, любовь и ненависть. Но, уж если речь зашла об этом, он и сам колеблется между гордостью и восторгом, с одной стороны, и отчаянием от того, что это чудовище уже давно своим величием подавляет всех к нему причастных, – с другой.
– Тогда останьтесь и прокляните ее, – сказал он.
– А вы куда?
Возникшее между ними напряжение грозило перейти в открытую неприязнь. Если до этого дойдет, то ничего не поделаешь, но торопить события Нат не хотел.