Задумчиво оглядывая рани, Перший совсем немного медлил, а после как-то и вовсе лениво отозвался:
— Если нужен упырь, надобно связаться с малецыком Огнем… Когда должно прибыть это создание, с Воителем или раньше.
— Желательно, чтобы упырь и милый мальчик Бог Воитель прибыли до смерти нонешней плоти, — ответствовала Кали-Даруга и в очах ее заплескались, вскидывая вверх лепестки золотого сияния, пожирающие всю черноту там. — Чтобы я с мальчиками Велетом и Воителем потолковала и обсудила все. И они знали, как надо будет себя вести и поступать… Оно как, вы, Господь Перший знаете, что последнее вселение лучицы, скорее всего, совпадет со сменой моей оболочки. И тогда я не смогу не только присутствовать в Млечном Пути, но вряд ли даже сумею, что-либо дельное подсказать.
— Ты не любишь Землю, Отец? — довольно грустно молвил Яробор Живко вроде, и, не спрашивая, а утверждая. Он вновь втянул в себя солено-вольный дух океана, и неспешно опустившись, присел на каменную гладь высокого брега.
Они с Першим были тут уже значительное время, и ноги юноши также как и спина слегка загудели, требуя или движения, или более удобной позы. Яроборка согнул ноги в коленях, и, подтянув к себе, обвил руками, притулив на одну из коленных чашечек подбородок. А взгляд его все еще блуждал по водам раскинувшегося впереди океана, на волнующейся поверхности которого почасту мелькали всклокоченные белые завитки волн, словно идущих в скок вихрастых коней, вскидывающих свои гривы.
— Мне сложно сказать Ярушка, люблю я Землю, иль нет, — благодушно отозвался Перший, и, опустив голову, воззрился на сидящего подле его ног мальчика. — Ибо неможно говорить о любви к созданию, которое обобщенно видишь первый раз.
— Ты никогда до этого не был на Земле? — удивленно вопросил юноша и резко вскинув вверх подбородок, уставился в нависающее над ним темное лицо Господа, будто объятое со всех сторон белесыми пежинами облаков, неспешно колыхающих своими боками в небосводе.
— Всего один раз… Да и то нельзя сказать, что был. Просто в свое время посещал капище Расов, которое находилось на одном из материков Земли, — с расстановкой ответствовал старший Димург и малозаметно просиял улыбкой. — Это было очень давно, по человеческим меркам… Скажем так на заре времен… когда и Земля, и люди, живущие на ней, были молоды, чисты и прекрасны… Когда они слыли детьми Богов и помнили имена своих создателей. А по поводу красоты… так я видел такие вещи, оные в сравнении с мощью биений волн океана, о грани этой каменной стены, можно назвать шорохом, каковой издает трепещущая в лучах ветра листва. Красота, это величественность дальнего космического пространства, где колыхаясь вечно движутся частицы бытия.