Ехали мы недолго. Дорога уперлась в высокие железные ворота. Пока мы ждали, когда они распахнутся перед нами, я обозревал окружающий меня мир. Я отдал должное вкусу Обозинцеву, свою резиденцию он разместил в очень живописном месте. В каких-то сотнях метров от меня простирался аккуратный овал небольшого озера, заполненный прозрачной голубой водой, за ней виднелся зеленый массив леса.
Внутри оказалось ничуть не хуже, если не лучше, чем снаружи. Все пространство перед домом было разбито на клумбы, на которых полыхало яркая палитра цветов. Соединялись эти цветники пунктирами аккуратных дорожек. Повсюду было так чисто, что за время своего пребывания здесь я так и не обнаружил ни единой соринки.
О доме следует сказать особо. Если дяди построил себе огромный особняк, то загородная резиденция Обозинцева по праву гордо могла называться дворцом. На первом этаже этого паллацио за стеклянными стенами расположился зимний сад с журчащими ручейками и бьющими прямо из земли фонтанчиками. Невольно мне пришла мысль, что примерно так и должен выглядеть рай. По крайней мере именно в такое великолепное местечко я бы хотел попасть после смерти.
Именно в «раю» и встретил меня хозяин здешних мест. На его лице было запечатлено самое радушное из всех возможных выражений. Он шел мне навстречу, широко расставив руки, и мне показалось, что он намеревался меня обнять. Я сделал шаг в сторону, дабы уклониться от его объятий. Почему-то мне претила столь грубая демонстрация нашей не существующей близости.
По потемневшим глазам Обозинцева я понял, что он заметил мой маневр, однако менее радушным его лицо не стало. Он протянул мне руку, и я пожал ее.
– Безмерно рад нашей встречи, Евгений Викторович, – приветствовал меня он. – Как прошел полет? Вертолет – штука опасная.
– Замечательно. Пока летел, рассматривал пейзаж. Очень красивые тут места.
– Места замечательные, я рад, что вам они нравятся. Поэтому я здесь и живу, хотя давно мог бы перебраться в любой уголок земного шарика. Но я считаю, что человек по-возможности должен жить там, где родился. Это придает жизни какой-то дополнительный смысл. У вас нет такого ощущения?
– Думаю, что нет, я скорей по натуре бродяга.
Обозинцев пристально посмотрел на меня.
– В этом тоже есть свои прелести, чем легче человек расстается с тем, к чему привыкает, тем удобней ему жить. А я вот, если к чему-то прикипел, то уж надолго, не могу от этого себя оторвать, даже если обстоятельства того требуют. Такой уж характер, а мы все его рабы. Но, впрочем, все эти скучные детали мы еще успеем обсудить. А пока прошу отведать, чем бог послал.