Туманов демонстративно открывает бутылку французского вина и наливает себе.
Надя высоко поднимает фужер. «Вы оба очень милые. Обхохочешься с вами. Будьте здоровы в прямом и сексуальном смысле!»
Матвей Евгеньевич с удивлением наблюдает за ней. Хватанув залпом всю дозу, она закрывает рукой рот. Замирает. Из глаз непроизвольно текут слезы. Надя смотрит на Макса. «Я не умру?» Тот отрицательно качает головой и выпивает. Переведя дыхание и запихнув в рот толстый ломоть колбасы, облитый кетчупом, Надя признается:
— Больше всего на свете я люблю «Айриш-крим». Дорогой напиток. — И смотрит с издевкой на Макса и Туманова.
— Понятно, напиток богатых молодых людей. Банкиры угощают? — в тон ей спрашивает Матвей Евгеньевич.
— Глупости. Я вообще живу не в таком убожестве, в которое ты меня привел. Для меня эти гости просто экскурсия. Нужно же наблюдать своими глазами жизнь в совке.
Матвей Евгеньевич и этот пассаж находит остроумным, одобряя его повизгивающим смехом. Максу же хочется взять за пережженные патлы эту гадину, вывести в коридор и пинком под зад отправить на все четыре стороны. Как может этот смеющийся дурак возиться с подобными девицами? Ее сначала нужно мыть в хлорке, потом в марганцовке и исключительно после этого бить по морде. Вроде уважаемый человек, строящий из себя светского льва, гордящийся знакомством со всеми великими, сидит и слушает херню дуры в грязных сапогах и наверняка с немытыми ногами. Как жалко Лизу. За что он ее оскорбляет? Макс решает удалиться в Алину комнату. Но Надя протягивает фужер.
— Налей-ка еще, товарищ химик.
Он со злости снова наливает половину. Туманов охает: «Куда столько!»
— Не трогай. Хорош! Выпьем за меня и мою новую жизнь, начавшуюся с сегодняшнего числа.
Лицо Матвея Евгеньевича озаряется горделивой улыбкой победителя. Он протягивает Максу свой фужер: «За этот тост и я хлебну». Макс наливает. Все выпивают залпом и долго заедают обожженными ртами.
— Все-таки интересно, кто тебя угощает «Айриш-крим»? — не унимается Матвей Евгеньевич.
— А никто. Мы с Элеонорой сядем в гостиной… не чета вашей. Она достанет плоские старинные бокалы, нальет чуть-чуть белого тягучего ликера. Закурим по сигаретке и полный кайф.
При имени Элеоноры Макс напрягается подобно охотничьей собаке, почуявшей зверя.
— Какой Элеоноры? — спрашивает он, задерживая воздух в легких.
— Откуда вам знать. Моя подруга. Живет на Тверской. Ее квартира — лучшая в Москве. Мужа похоронила, вот и кайфуем вместе.
Матвей Евгеньевич хлопает в ладоши:
— Милая Надюша, ты дружишь с женой Васи Ласкарата? Ха! Мы с ним столько лет в одном оркестре отработали. Какой Москва маленький город! Ходим все по одному кругу. Или, как говорили раньше: вся Москва укрывается одним одеялом! Ха, к тебе это не относится.