Наконец, посвятил полчаса синтезу поддельной копии своего комбеза — приложенный темплейт оказался не совсем точен, пришлось дважды ресинтезировать, подправляя.
Ладно, до вечеринки ещё пара часов. В самый раз пообщаться с курирующим воспитателем.
Вызвал Аахена — тот отозвался сразу, лучась стариковской живостью и добротой глаз — вот именно такой же, как на фото в базе:
— Инспектор? Рад видеть, рад слышать…
— Взаимно. Зайду познакомиться. Прямо сейчас, если не возражаете.
— Конечно же, жду вас.
Жил Аахен на рубиконовой стороне речки — однако поодаль от посёлка, на господствующей высоте, с хорошим видом на другой берег: пронаблюдать и откурировать, если что, прямым человеческим взором…
Коттедж был солиден, двухэтажен, с длиннейшей лоджией под кронфлексом. Хозяин — сухонький подтянутый старичок — встретил инспектора на пороге, широким жестом направил в гостевой холл, где легко можно было бы разместить и воспитать с полсотни (если не больше) подопечных.
— О, замечательный простор… для вашего, как говорит Рихтер, безделья.
— Конечно же, — не повёл и бровью Аахен. — Располагайтесь, где нравится… Процесс отлажен. Потому и «безделье». Тем более, за учёбой и распорядком следит Людвиг. Я даю лишь то человеческое, что Людвиг не может дать.
— Значит, тишь да гладь, — Кейрис присел в кресло.
— Почти… Нет, скажем честно — социум всё ещё бурлит и развивается. Но — не то, что пять лет назад было. Сейчас уже, считайте, спокойно. А ещё через пять лет — вот совсем тишь да гладь будет. И скука…
— А что так мало парней?
Аахен посерьёзнел миной:
— Вы знаете, что многие из них — из старших, конечно — точно так же погибли в комплексе на Целесте?.. Но, не только это. Большинство рекрутируют в Десантную Академию — вы, кстати, сами же оттуда?
— Нет. Я пилот, но не десантник.
— А. Ну, ладно… Так вот: такие, как они — идеальный материал для Академии. Академия становится отцом, матерью, домом родным — всем.
— Да, можно понять.
— Опять же: самые мелкие всё ещё живут по семьям, в Террасках. В наших посёлках — лет с десяти-двенадцати… Старшие с младшими. Самостоятельно… Собственно, здесь уже нет никого младше семи лет… Ну, посчитайте: пять лет после аварии; самых маленьких адаптировали ещё до нас: с ними проще…
— Понятно… Так. Ладно, дайте чёткие инструкции: что их травмирует, что — нет.
— А ничего не травмирует. Всё прошло уже. Формальность… Но, хотите инструкции — извольте: не расспрашивать их о Целесте, родителях, аварии. Если сами заговорят — не пугаться, поддерживать беседу. Но и не докапываться. Достаточно чётко?