— Корней Ильич, — начал статский советник, — я вполне уверен, что надобно срочно отправляться в Одессу.
— Зачем? Мой подчиненный, наверное, уже послал телеграммы на все станции, чтобы господа Дрогоевский и Кульчицкий были задержаны жандармами. Кроме того, как вы слышали, мы известили об этом и наших коллег в Одессе. Так что ехать туда нет никакого смысла.
— А не кажется ли вам странным, что немецкая разведка, прекрасно понимая, что канал по пересылке фальшивых денег раскрыт (иначе не было бы покушения на меня), все-таки решилась на отправку новой партии? Это ведь заведомый провал?
— Да-с… — задумался полковник, — в ваших словах есть немалая доля истины. Но вот только зачем им это?
— Я думаю, они приносят фальшивки в жертву сознательно, желая отвлечь внимание от чего-то более значительного. И стоит нам эту мнимую жертву принять, как немцы сделают очень сильный ход. Но какой? Пока я даже представить себе не могу, что они замышляют. Надеюсь, я смогу разобраться с этим на месте. К тому же в Киеве немецкого агента нет. В этом я абсолютно уверен. Скорее всего, он в Одессе. У нас мало времени. Впереди — развязка…Хотелось бы знать, кто из вашего ведомства поедет вместе со мной.
— Ну-у, раз так… — полковник пожевал губами, — штабс-капитан Авилов. Был бы рад самолично сопроводить вас, да нельзя оставлять службу. Все-таки за целый фронт отвечаю.
— Что ж, тогда с вас причитаются билеты: на меня, сыщика Каширина и Авилова. Остановимся мы в «Большой Московской гостинице». Пусть штабс-капитан ждет нас на вокзале, у касс.
— Хорошо, — кивнул Кукота. — Одного понять не могу: отчего вы решили, что немецкий агент спешит в Одессу?
— А куда же еще? Фальшивые ассигнации с товаром ушли раньше. Прибыть в Киев они должны были еще в понедельник. Но этого не случилось. По словам исчезнувшего управляющего, вся продукция из Румынии застряла в одесском порту.
— Возникает вполне закономерный вопрос: почему?
— У меня, к сожалению, вместо одного целых четыре варианта ответа: либо ему очень нужно было направить в Одессу своего помощника, либо он уже мертв (но тогда: кто же его убил?), либо и так поехал в Одессу (в данном случае появляется вероятность того, что мертв уже Кульчицкий), либо Дрогоевский и Кульчицкий — сообщники, что идет вразрез с устоявшимися правилами конспирации. Управляющему было гораздо проще самому отправиться в Одессу и преспокойно исчезнуть. Прошло бы несколько дней, прежде чем о нем бы вновь вспомнили, и вот тогда в Одессу поехал бы Кульчицкий. Только за эти пять-шесть дней Дрогоевский смог бы оказаться в безопасном месте с новым паспортом. Однако он этого не сделал, а взял и сбежал… И так торопился, что оставил в столе доказательства своей причастности к поддельным банкнотам. Только вот… он ли их оставил?