Стремление быть самой-самой провоцировало возмущение, привлекало внимание и щекотало самолюбие. Признанная скандальная звезда, черпающая силу в направленной на нее ненависти – вот кем была Александра Коллонтай.
Луначарский после одного из партийных съездов с возмущением писал жене о «в пух и прах разодетой Коллонтайше». Она была неотразима, искрила, сверкала, притягивала как магнит, то есть была признана лучшей из лучших, единственной и неповторимой.
Узнав, что Дыбенко ей изменяет, Коллонтай записала в дневнике: «Умом понимаю, сердце уязвлено. Неужели Павел разлюбил меня как женщину? Самое больное – зачем он назвал ее голубкой, ведь это же мое имя. Он не смеет его никому давать, пока мы друг друга любим. Но, может быть, это уже конец? А я-то думала, что во мне атрофировано чувство ревности! Очевидно, это потому, что раньше я всегда умела уйти прежде, чем меня разлюбят. Страдали другие, а уходила я. Иногда жалела того, которого раньше любила, и все же уходила. А теперь, видимо, Павел уходит от меня. Это все еще во мне сидит проклятое наследие женщины прошлого. Пора призвать Коллонтай к порядку. Не хочу быть женой! Так тебе и надо, Коллонтай. Не сворачивай своего знамени человека-работника, не становись чьей-то женой».
Павел сумел в тот раз предотвратить разрыв, но следующая его измена окончательно разрушила их отношения. Амазонка-Коллонтай написала в дневнике: «Выпрямись, Коллонтай! Не смей бросать себя ему под ноги. Ты не жена, ты – человек! Между нами все кончено. В среду я уеду в Москву. Совсем. Ты можешь делать, что хочешь, – мне все равно».
Неудачная попытка самоубийства еще более оттолкнула Александру от бывшего возлюбленного. Выхаживая слабого, больного и жалкого Дыбенко, она ровным счетом ничего к нему не чувствовала и уже равнодушно смотрела на робкие, но настойчивые визиты соперницы. Когда же раненый пошел на поправку, она написала Сталину: «Прошу партию отправить меня на другую работу», что означало – подальше от Дыбенко. В ответ ей телеграфировали, что она назначена на ответственный пост за границу.
Вторая часть жизни Коллонтай прошла на дипломатической работе во благо советской республики. Обнаружив, что она беременна от Дыбенко, Коллонтай без малейших колебаний избавилась от ребенка, а вместе с ним – от воспоминаний о бывшем возлюбленном, и с головой ушла в хитросплетения и интриги дипломатии.
Это дело ей тоже оказалось по плечу. В своем 51-летнем возрасте Александра производила впечатление моложавой элегантной дамы. Она одевалась по парижской моде, была уверенной в себе, неотразимой собеседницей и партнершей в танцах на придворных балах и дипломатических раутах.