Тогда еще не прозвучали первые взрывы в Москве, но тлеющие угли в Чечне все явственнее предвещали скорый пожар. Моджахеды Басаева и Хаттаба уже разгуливали на нашей территории. Я был уверен, что эти бородатые – из той же компании. Что им нужно в Подмосковье – можно только догадываться. Но явно не по грибы пришли. Военных и хозяйственных объектов стратегического назначения тут пруд пруди. И это я еще не предполагал, что для этих выродков и обычные жилые дома могут оказаться целью.
Так или иначе, моя жизнь повисла на волоске. Живым я им не нужен. Я же не пленник, не язык, полезной для них информацией не обладаю. Я просто случайный свидетель. От таких избавляются. Я торопливо заговорил, объясняя, что просто проходил мимо, и все такое. В ответ бородатые о чем-то коротко переговорили между собой и рассмеялись.
Стало совсем страшно. Один из боевиков за шкирку подтащил меня к дереву на опушке, за которым начинались заросли орешника. Я уже решил, что все, пришел мой последний час. Но бородатый лишь усадил меня у дерева, завел руки за ствол и крепко их связал. А сам отправился вместе с остальными к палатке. Боевики начали споро сворачивать лагерь, тщательно уничтожая следы своего пребывания.
Мне уже доводилось бывать в опасных ситуациях. Но ни одна из них не могла сравниться с сегодняшней. Вы представляете, что значит сидеть связанным и дожидаться, когда тебя убьют? И гадать – пристрелят тебя мимоходом или перережут горло, как у них водится?
Хотелось орать от отчаяния и бессилия. В голове дикий сумбур, мысли скачут, наталкиваются одна на другую. Надо просить о пощаде! Зачем я им? Я же никому ничего не скажу! Надо ударить ногой того, кто подойдет! Нет, надо высказать им все, что я о них думаю, что сволочи они и враги. Умереть гордо. А может, даже после этого отпустят, ведь, говорят, они уважают мужественных врагов. Да какой я им враг, я же ничего им не сделал!
В голову лезут вообще уже непонятные мысли. Выключил ли я чайник, когда уходил? А что с машиной будет? Она на лесной дороге стоит, растащат же все. А останки тех солдат на соседней поляне? Зачем я их откопал? Лежали себе в земле полвека и еще бы пролежали. А теперь их зверье растащит. Не по-людски получилось. Прости, Господи, что пил вчера, что на службу не пошел в светлый праздник. И что в такой день поперся в лес работать, согрешил.
Сама по себе на губы пришла молитва. И Отче наш прочел, и еще несколько известных мне молитв, вспомнил всех известных мне святых. «Святой угодниче Божий, Сергий Радонежский, моли Бога о мне», «Святой угодниче Серафим Саровский, моли Бога о мне…». И своими словами к Господу Богу обратился, просил его простить меня и помиловать мою душу грешную. И, знаете, легче стало. Не скажу, что стал готов к смерти, но оцепенение исчезло.