– А Карен когда вернулся с пикника?
– Не знаю, не видела. Я же, как велено, с Федором Семеновичем сидела.
– Что Дед?
– Лежит, плачет по этой своей… – Фрося отворачивается.
– Как у него с сердцем?
– Да что ему сделается, – зло отвечает домработница. – Он еще нас всех переживет.
Она остервенело трет тряпкой полированную поверхность старых напольных часов в углу.
Теперь, после знакомства с дневником Марии, мне понятна ревность Фроси к молоденькой Лидочке и злость этой пожилой женщины на Деда.
Она, бо́льшую часть своей жизни бывшая генералу и служанкой, и любовницей, наверное, после смерти Ба думала, что Дед сделает ее наконец своей законной женой.
Скорее всего, когда этого не произошло, Фрося испытала огромное разочарование. Но, думаю, ей, всегда знавшей свое место, легче было перенести крушение надежды на брак после смерти Ба, чем появление в жизни Деда новой любовницы, претендующей на роль супруги. Такой поступок в ее глазах, очевидно, был настоящим предательством всех лет, прожитых генералом и домработницей бок о бок, и всех их так и не появившихся на свет из-за абортов детей.
Я внимательнее приглядываюсь к Фросе. А если это она сначала пыталась отравить Деда, чтобы отомстить ему за «измену», а после провала первой попытки решила застрелить его, или, может, не его, а именно Лидочку?
Впрочем, вряд ли: откуда у нее пистолет?
Кстати, про пистолет надо еще выяснить.
Я поднимаюсь на второй этаж, подхожу к спальне Деда и осторожно толкаю дверь рукой. Старик лежит на кровати в позе зародыша, отвернувшись к стенке и, похоже, действительно плачет. Его плечи вздрагивают, и слышно, как он всхлипывает.
На минуту мне становится его жаль, но потом я вспоминаю, что этого же человека ни разу не тронули мои слезы, пролитые под ударами его ремня, а еще слезы его дочери Маши, у которой он отобрал жизнь ее ребенка и ее любимого, а еще он убил Ба. Жалость к Деду сразу исчезает, и я произношу твердым голосом:
– Дед!
Старик замирает, потом, не оборачиваясь, глухо произносит:
– Оставь меня в покое.
– Не могу. У меня поручение. Детектив просил узнать, где сейчас твой наградной пистолет, – решительно вру я.
Повисает пауза. Потом Дед, по-прежнему не поворачиваясь ко мне лицом, куда-то в стенку отвечает:
– Где ему быть? Там, куда положил. В кабинете, в верхнем ящике письменного стола, под замком.
– А у кого ключ?
– У меня.
– А ты его кому-нибудь давал?
– Уйди, Елена! – с ненавистью произносит старик.
Я пожимаю плечами и выхожу из комнаты. То, что мне нужно, я уже узнала.
* * *
Я направляюсь в кабинет, чтобы проверить сказанное Дедом.