– Чего вы боитесь? – Городецкий снова опускается рядом со мной.
– Остаться одной. Кто-то только что пытался меня убить, столкнув с лестницы.
Я торопливо и сбивчиво рассказываю сыщику, как все произошло, а заодно и про то, что спешила именно к нему, чтобы рассказать о дневнике Марии и его исчезновении.
Антон слушает меня очень внимательно, хмуря свои красивые брови, одну из которых пересекает старый шрам, потом берет меня за руку и, тихонько поглаживая ее, произносит:
– Елена Викторовна, я бы с удовольствием провел эту ночь в этой комнате, охраняя ваш сон, но у меня еще есть обязательства и перед вашим дедом. Похоже, вы теперь оба – мишени преступника. Давайте сделаем так: у вас, я надеюсь, найдется раскладушка? Я попрошу Ефросинью Матвеевну поставить ее прямо в коридоре, рядом с вашей дверью. Сплю я очень чутко. Если кто-то попытается пройти мимо меня – я услышу.
Тут в оставшуюся открытой дверь спальни заглядывает Фрося. В руках у нее походная аптечка и резиновая грелка, очевидно, со льдом. Она торопливо протягивает все это Антону.
– Ну, а сейчас будем лечиться, – подмигивает он мне и аккуратно заворачивает укрывающий меня плед чуть выше больного колена…
Через полчаса, когда лед и анальгин сняли боль в туго перевязанной ноге и чуть успокоили кузницу в моей голове, я, поужинав прямо в постели, засыпаю.
Но еще несколько раз за ночь я просыпаюсь от того, что мне снится один и тот же сон: я чувствую толчок в спину, а затем снова и снова лечу с лестницы куда-то в бездну.
Когда я в очередной раз вздрагиваю от кошмара и открываю глаза, в них ударяет солнечный свет, сразу же отзываясь болью в голове. Я зажмуриваюсь, поднимаю руку, чтобы загородиться ладонью, и это движение вызывает у меня громкий стон: такое ощущение, что болит всё одновременно. Я ожидала, что с утра будет несладко. Но чтобы так…
Пару минут я лежу неподвижно, привыкая к новому состоянию, и наконец обнаруживаю, что жить можно. Более того, можно даже попытаться самостоятельно подняться, если шевелиться плавно, скупыми амплитудами.
Стягиваю с себя и сдвигаю в сторону укрывающее меня одеяло, отрываю голову от подушки так, словно боюсь расплескать мозги, и медленно поднимаюсь в вертикальное положение. Затем осторожно спускаю ноги с кровати и встаю сначала на левую ногу, а потом уже ставлю на пол правую, с ушибленной коленкой, и медленно переношу на нее часть своего веса. Ожидаю острой боли, но ее нет. Добавляю на больное колено оставшиеся килограммы и делаю шаг. Получается! Просто гора с плеч – уж очень неприятно быть лежачим больным, особенно когда тебя хотят убить. В принципе, передвигаться я, оказывается, могу, хоть пока и с невеликой скоростью.