Аким Морев, Ларин, Николай Кораблев, не выдержав, громко расхохотались и все враз прикрыли рты, а Ларин сказал:
— Ну вас, академик.
Но тот продолжал:
— Со мной рядом в президиуме сидел тракторист Коля — местный изобретатель. Он тоже подремывал, затем встряхнулся, глянул на докладчика и, обращаясь ко мне, сказал весьма серьезно: «Надо от трибуны к каждому стулу в зале провести электропровода, кнопки устроить: надоел оратор — нажми кнопку. Как кворум нажал — трибуна вместе с оратором в подпол проваливается».
Аким Морев, академик, Ларин, Николай Кораблев — все рассмеялись так громко, что перепугались: не обратят ли на них внимание? Но бояться было нечего: в зале разговаривали, смеялись, то есть вели себя так, как люди ведут себя в любом театре перед началом спектакля.
— Да он разучился даже говорить. Бывало, умел, — с грустью произнес Ларин.
2
Малинов потратил на доклад шесть часов…
После обеденного перерыва открылись прения…
На трибуне появился заведующий отделом пропаганды горкома Смельчаков, человек толстоватый, с круто задранным лбом, в очках. Подражая в жестах Семену Малинову, так же оттопыривая и вбирая губы, он решил сразу схватить быка за рога и начал с искренним будто бы возмущением:
— Товарищ Малинов, так сказать, сделал великолепнейший доклад, высказал глубочайшие мысли, произвел научнейший анализ всех событий, проистекших в этом году. Мало того, он, так сказать, обозрел целое десятилетие — со дня нападения оголтелых врагов на нашу страну и по сей день. Это, я бы сказал, для Приволжской области историческое выступление.
— Тянучка! — невольно вырвалось у кого-то с яруса.
Смельчаков взвился пуще прежнего:
— Вот-вот-вот! Вот доказательство, распад, так сказать, внутреннего ощущения у присутствующих.
— Ты чего городишь? В чем обвиняешь? — снова крикнул кто-то.
— Как и кто мог не слушать столь великолепнейший доклад товарища Малинова, героя обороны Приволжска? — еще напыщенней заговорил Смельчаков. — Меня удивляет, меня поражает, меня оскорбляет поведение тех, кто своим шумом, разговорчиками мешал докладчику доносить до нас, граждан области, умнейшие, нужнейшие мысли! — выкрикивал Смельчаков, делая угрожающие жесты.
Но самое невероятное было то, что, слушая выступление Смельчакова, Малинов порою одобрительно кивал головой и однажды у него даже выступили слезы на глазах.
— Не пьяный ли? — спросил Ларин.
— Похоже на то, — ответил академик.
— Ну, нет! — возразил Николай Кораблев. — Играет: слезой хочет нас прошибить.
Смельчаков сошел с трибуны несколько растерянный: ни одного хлопка из зала. А председательствующий уже предоставил слово маленькому, взъерошенному человечку, тоже работнику аппарата горкома партии. Он не взошел, а взлетел на трибуну. И Акиму Мореву показалось — этот сейчас одернет Смельчакова, но человечек, пристукивая кулачком по трибуне, сразу же начал восхвалять достоинства Семена Малинова.