– Но со мной ты должен говорить! – с горячностью воскликнул граф. – Я прошу тебя сказать мне все, что ты знаешь! Я должен это знать!
– Ого! Должен? Почему? Разве ты принимаешь такое живое участие в оденсбергской семье? Только что ты продемонстрировал полное равнодушие к ней.
Виктор молча опустил глаза перед вопросительным взглядом дяди.
– Я давно замечаю, что тебя что-то угнетает, и это «что-то» радикально изменило твою натуру. Что с тобой? Будь откровенен, Виктор! Может быть, твой друг, любящий тебя, как отец, посоветует и поможет тебе.
– Помочь ты мне не можешь, но я расскажу тебе все. Ты знаешь причину разрыва между мной и Конрадом. Брат иногда бывал суровым со мной и наконец свою материальную поддержку мне поставил в зависимость от одного условия: он планировал брак между мной и Майей Дернбург, который должен был освободить его от всяких дальнейших забот обо мне, а я… я, рассерженный и раздраженный, хотел во что бы то ни стало освободиться от этой тягостной зависимости и согласился. Я приехал сюда, увидел Майю и, забыв о всяких планах и расчетах, горячо полюбил это милое существо. Потом… потом я был довольно жестоко наказан за это.
– Тебе отказали? Быть не может!
– Майя ничего не знает, я с ней не объяснялся. Ее отцу рассказали о планах Конрада и выставили его в самом дурном свете, он потребовал от меня объяснений, а так как я не мог отрицать правду, то он отнесся к моему сватовству как к спекуляции самого низшего сорта, а ко мне самому – как к искателю счастья. Он наговорил мне столько обидного, столько обидного… – Виктор сжал губы. – Избавь меня от дальнейших расспросов!
– Так вот оно что! – задумчиво проговорил Штетен. – Да, конечно, зачем этому гордому промышленному князю нужен какой-то граф Экардштейн! Однако не отчаивайся, мой бедный мальчик, теперь обстоятельства вовсе не те, что были шесть недель тому назад, судьба сделала тебя хозяином Экардштейна и дала тебе возможность блистательно оправдаться в глазах старого упрямца; тебе стоит возобновить свое предложение.
– Я не решусь на это никогда! Майя потеряна для меня, и потеряна навсегда!
– Ну-ну, не так безнадежно! Будущему тестю всегда можно простить пару нелестных слов, тем более что он был не совсем не прав. Если гордость не позволит тебе решиться на еще одну попытку, предоставь мне сделать первые шаги. Я поговорю с Дернбургом.
– Чтобы он вежливым тоном сожаления ответил тебе, что его дочь – уже невеста барона Вильденроде? Мы лучше сделаем, если не будем ставить себя в такое глупое положение.
– Что это тебе пришло в голову, Вильденроде под сорок, а Майе…