– Я не хочу, не хочу умирать!..
Она так и не поняла, было это игрой воображения или Тоби в самом деле ожил, но, потеряв голову, с неожиданной силой навалилась на кресло. Оно вырвалось из рук, покатилось, на мгновение, показавшееся вечностью, застыло в воздухе и с громким всплеском рухнуло в воду. Долго-долго плавало на поверхности… наконец начало медленно погружаться. Крохотные водовороты повернули кресло, и последнее, что видела Джилл, пока не сомкнулась голубая гладь, – глаза Тоби, проклинающие, презрительные, обещающие адские муки.
Она неподвижно стояла, дрожа от озноба, пока силы не вернулись, а когда снова смогла двигаться, поковыляла к бассейну и намочила купальник, потом направилась к дому и набрала номер полицейского участка.
Все газеты мира кричали о смерти Тоби Темпла. Он стал национальным героем, а Джилл превозносили за храбрость и мужество. Сотни хвалебных статей, снимки улыбающихся Джилл и Тоби… История их любви воскрешалась снова и снова, а трагический конец великого комика вызывал слезы и заставлял сжиматься сердца. Со всех концов страны прибывали письма и телеграммы – сочувствующие, утешающие. От членов правительства, домашних хозяек, политиков, миллионеров, секретарей. Мир понес огромную потерю; Тоби владел чудесным талантом – дарить радость людям, и они вечно будут благодарны ему за это. Другого такого артиста уже никогда не будет.
Дознание по делу о смерти Тоби Темпла проводилось в здании лос-анджелесского уголовного суда на Гранд-авеню, в маленьком тесном зале, забитом до отказа. Приехавшую Джилл атаковали фотографы, фоторепортеры и обезумевшая толпа. Она была одета в строгий черный костюм, на лице ни малейших следов косметики, и никогда еще не выглядела красивее. За несколько дней, прошедших после смерти Тоби Темпла, Джилл каким-то чудом вновь стала прежней: ведь теперь она спала крепко, без снов, и кошмары отступили. Головные боли тоже исчезли, а аппетит вернулся. Демон, высасывающий из нее кровь, уничтожен.
Джилл каждый день говорила по телефону с Дэвидом. Тот хотел приехать, но она уговорила его подождать. У них еще много времени впереди. Вся жизнь.
Было вызвано шесть свидетелей. Сиделки подробно объясняли суду, каким было состояние пациента и какое лечение он получал.
Сейчас на свидетельском месте стояла миссис Гэллахер.
– Когда в тот день вас должны были сменить? – спросил коронер.
– В десять.
– А когда вы ушли на самом деле?
Еле заметное колебание.
– В половине десятого.
– Вы так обычно поступаете, миссис Гэллахер? Уходите, не дождавшись, пока придет другая сиделка?