Судьба предназначила Тоби быть первым. Он знал, что добьется своего, и жалел лишь об одном: мать умерла, так и не успев узнать, что ее пророчество исполнилось.
Отец – единственный, кто, кроме Тоби, помнил ее. Детройтский дом престарелых размещался в уродливом кирпичном здании, построенном в конце прошлого века. Стены пропитались сладковатой вонью старости, болезни и смерти.
Отец Тоби перенес удар и превратился в инвалида – жалкое тупое создание с потухшими глазами. Он жил теперь только редкими посещениями сына. И вот снова Тоби стоял в тусклом, устланном зеленым ковром вестибюле в окружении влюбленно взирающих на него сестер и пациентов.
– Я видела вас в шоу Хэролда Хобсона на прошлой неделе. Вы были просто великолепны! Как это вам приходят в голову все эти остроумные шутки?!
– Не мне, а писателям, – ответил Тоби, и все засмеялись над его скромностью.
В коридоре послышался скрип – это санитар вез в инвалидной коляске отца Тоби, свежевыбритого, причесанного. Он даже позволил сегодня переодеть себя в костюм в честь визита сына.
– Эй, да это красавчик Бруммель! – воскликнул Тоби, и все с завистью посмотрели на мистера Темпла, вздыхая, почему не им выпало счастье иметь такого знаменитого родственника, известного артиста.
Тоби подошел к отцу, наклонился, крепко обнял.
– Кого пытаешься одурачить, папа? – спросил он, показывая на санитара. – Слушай, это не он должен возить тебя в коляске, а ты его!
Присутствующие засмеялись, стараясь получше запомнить все остроты, чтобы потом похвастаться: «Я вчера встречался с Тоби Темплом, и он сказал… Знаешь, я стоял вот так, как с тобой, рядом, и сам слышал…»
Он стоял тут, развлекал их, веселил, оскорблял, но они еще больше любили Тоби за это. Тоби насмехался над их личной жизнью, пристрастиями, здоровьем и детьми, и эти люди вместе с ним смеялись над собственными проблемами.
Наконец Тоби с сожалением вздохнул:
– Так не хочется покидать вас – лучших зрителей у меня еще не было…
Они и это запомнят, будут всем взахлеб рассказывать…
– Но я должен хоть немного времени провести с отцом. Он обещал подарить мне несколько новых острот.
И все хохотали, радовались и восторженно провожали его.
Тоби остался наедине с отцом в маленькой комнате для посетителей. Даже тут витал запах смерти. Это место было предназначено для медленного умирания, заселено никому не нужными, служившими лишь помехой матерями и отцами. Их вытащили из маленьких задних комнаток, увели из гостиных и столовых, из роскошных особняков, где престарелые родители стали не нужны. Дети, племянники и племянницы стеснялись их, когда приходили гости, и в конце концов отослали стариков в дом престарелых.