— Кто это? — спросил лорд Брунел с неподдельным интересом.
— Розетта, — сказала Анжелина. — Она работает у меня. И мы с ней подруги. Я сказала бы даже, что она мой ангел-хранитель.
— Как я сегодня счастлив! — вздохнул лорд. — Сколько красивых дам меня окружает!
— Вы должны были привыкнуть к обществу красивых дам при дворе королевы Виктории! — заметила Жерсанда.
Последние слова поразили молодую повитуху, осознавшую, что лорд Брунел принадлежит к совершенно иному миру, исключительному, по ее мнению. Она вспомнила о портрете королевы Виктории, которым восхищалась, просматривая «Иллюстрасьон», любимую газету Жерсанды де Беснак.
— А вы действительно были близки к королеве? — спросила Анжелина, забыв о робости.
— Я присутствовал на ее коронации в 1837 году, равно как и моя супруга, — объяснил Малькольм Брунел. — Роскошная церемония! Все пэры королевства собрались вокруг молодой восемнадцатилетней государыни. А платья, мои дорогие! Какие чудесные платья были на благородных дамах!
— Рассказывайте, мой друг, рассказывайте! — воскликнула старая дама. Ее глаза цвета лаванды блестели от радости.
— Бархатные, муслиновые, парчовые… А какие кружева! — произнес лорд мечтательным тоном. — Наша королева, которая была также императрицей Индии, сумела придать двору блеск, достойный вашего короля Людовика XIV, короля-солнце. И это сохранилось до сих пор, хотя нравы стали менее строгими, а декольте — более глубокими.
Открыв рот, Розетта упивалась его словами. Лорд Брунел рассмеялся.
— Вы в совершенстве владеете нашим языком, мсье, — заметила Анжелина.
— Надо говорить «милорд», — мягко поправила ее Жерсанда.
— Вполне подойдет и «мсье», — заметил англичанин. — Отвечая на ваш комплимент, мадемуазель, скажу, что наша королева Виктория с юности овладела итальянским, греческим, латинским и французским языками. Я счел необходимым в совершенстве знать французский язык, поскольку, выполняя свои обязанности, был вынужден часто бывать в Париже.
Октавия, сгоравшая от нетерпения в кухне, тоже решила заглянуть в гостиную. Она вошла, держа за руку Анри. Мальчик был тщательно умыт и переодет в небесно-голубую рубашку и бархатные брючки.
— Наш малыш соскучился по вам, мадемуазель, — почтительно сказала Октавия.
— Какой прелестный ребенок! — умилился лорд.
Он внимательно вглядывался в черты лица Анжелины и мальчика. Если он и нашел сходство, то счел разумным промолчать.
— Иди сюда, Анри! — воскликнула Жерсанда. — Ты хорошо поужинал?
— Да, мама, — ответил ребенок, с любопытством глядя на благородного гостя.
— Теперь ты можешь поиграть на ковре, а потом ляжешь спать. Октавия, подай нам аперитив. Я выпью портвейн. А вы, дорогой друг?