Анжелина выжидающе смотрела на Луиджи. Глаза ее затуманились, а потом взгляд стал медленно скользить по плечам, поджарому телу и мускулистым рукам мужчины. Анжелину охватило неистовое желание, и она, выпрямившись, стала ласкать губами его шею, щеки, вцепившись пальцами в черные волосы. Луиджи едва сдерживал сладострастные стоны. Закрыв глаза, он лег на нее. И они слились в бесконечном поцелуе, выражавшем их обоюдное желание. Постепенно они забыли о том, где находятся, о жестокой смерти, о церковных догмах и правилах благопристойного общества.
В эту октябрьскую ночь для них больше ничего не имело значения, кроме удовольствия, сотканного из любви и уважения, и искорок счастья, которые пронизывали все естество каждого из них.
Хутор Ансену, у Жана Бонзона, шесть часов утра
Стояла еще ночь, когда Анжелина проснулась. Посмотрев в окно с запотевшими стеклами, она различила, что небо было темно-синим. Она тут же почувствовала тело Луиджи, прижавшееся к ней, и на ее губах заиграла счастливая улыбка. Никогда прежде она не делила ложе с мужчиной. Теплые простыни, запах, исходивший от их тел, и это новое ощущение близости возродили воспоминания об объятиях, совершенство которых дарило ей сладость земного рая. Она испытала не ожидаемое молниеносное удовольствие, но удивительное блаженство, рождающееся из гармонии движений и сказочного результата — бесконечной радости.
Смущенная яркими воспоминаниями, Анжелина повернулась к своему любимому. Она слушала размеренное дыхание Луиджи, с трудом сдерживаясь, чтобы не поцеловать его. «Мой муж, мой возлюбленный! — думала она. — Этой ночью мы справили нашу тайную свадьбу, и отныне мы будем одним целым».
Вопреки своей воле Анжелина вспомнила о плотской связи с Гильемом. Разумеется, первый любовник молодой женщины умел ее удовлетворять, доставлять ей невероятное наслаждение, однако оно — как теперь она осознавала — было лишено такой любви, которая уносила ее на седьмое небо в момент соединения с Луиджи. Он овладел ею столь нежно, столь деликатно, словно исполнял священный ритуал, когда каждое мгновение имело важное значение.
«Потом я плакала… — вспоминала Анжелина. — Это были слезы благодарности. У меня было такое впечатление, что я вознеслась на небо, к чудесному свету, среди которого я летала, свободная, очарованная».
Дрожа от переполнявших ее эмоций, Анжелина дотронулась ладонью до руки Луиджи. Отныне никто не сможет убедить ее в том, что акт любви может быть грехом, при условии, конечно, что мужчина и женщина любят друг друга всей душой, всем сердцем. Анжелина ни о чем не жалела, уверенная, что единственное бедствие на земле — это смерть, расставляющая многочисленные ловушки, куда заманивает своих жертв. Анжелина вновь увидела Коралию, безжизненно простершуюся на кровати с закрытыми глазами, и подавила рыдание.