Старая дама отошла от окна, чтобы еще раз проверить сервировку стола в гостиной. Ивонна, служанка из таверны, расставляла корзиночки с хлебом.
— Так хорошо, мадам? — спросила она.
— Превосходно. Первыми надо зажечь фиолетовые свечи, но только когда кортеж появится на улице, не раньше. А меню?
— Я положила меню на каждую тарелку, на салфетки.
— Замечательно!
— Хозяйка обещала, что рассыльные принесут горячие блюда в девятнадцать часов. Я приготовила сладости, которые будут поданы с шампанским до ужина.
— Вы просто золото, Ивонна. Я буду смотреть из окна своей спальни…
Визгливый лай заставил их вздрогнуть. Жерсанда рассмеялась.
— Господи! Это дает о себе знать рождественский подарок моему сыну Анри. Я закрыла его в комнате малыша. Это, Ивонна, карликовый пудель цвета карамели. Понимаете, в январе наши новобрачные отправятся в Сантьяго-де-Компостела и возьмут с собой овчарку. Я должна была непременно подарить щенка моему херувиму, иначе он будет грустить.
Анжелина, принимавшая поздравления под сводами собора, знала об этом сюрпризе, но сейчас совершенно не думала о щенке, купленном у нотариуса из Сен-Жирона, жена которого держала целое семейство карликовых пуделей. Все восхищались нарядом и красотой Анжелины, но молодая женщина думала только о Катрин Борд, которая могла родить быстрее, чем предполагалось, хотя это был ее первый ребенок. По собору ходили люди, их говор примешивался к радостному перезвону колоколов.
Клеманс Лезаж подошла к Анжелине, чтобы поздравить ее.
— Вы очаровательны, настоящая королева из волшебной сказки! — сказала невестка Гильема.
— А как же ваша рука? — удивилась Анжелина. — Мне сказали, что вы сломали руку, упав с лошади.
— И кто же сказал вам такую глупость? Я написала бы вам об этом в письме, которое непременно кому-нибудь продиктовала бы.
— Николь, горничная… И я не получила от вас ни одного письма после своего визита в ваш мануарий.
— Чертовки! — возмутилась Клеманс. — Я не сама отправляла письма. Теперь мне все ясно.
Никто не обратил внимания на два примечательных факта. За время церемонии небо покрылось тучами, и теперь снежные хлопья летали в холодном воздухе. А Анри де Беснак, затерявшийся среди ног и юбок, подошел к мраморной колонне.
Гильем, сидевший в коляске в нескольких шагах от колонны, узнал ребенка и позвал его:
— Подойди ко мне, малыш…
Доверчивый мальчик исполнил просьбу калеки. Его напомаженные волосы уже растрепались, в зеленых глазах сверкали искорки любопытства.
— Как тебя зовут? — спросил Гильем.
— Анри, мсье. И мне три года. Я задул три свечи, значит, мне три года. Так крестная сказала.