— Куда торопишься, Просперо?
Обернувшись, я обнаружил Джозефа Найтвуда. И, что особенно огорчило, двух прихлебателей со снаряженными арбалетами по правую и левую руку от гонфалоньера.
— Я говорю «Просперо» потому, что я не знаю твоего настоящего имени, — меж тем продолжал он. — У меня есть вопросы. Ответь на них, и я подарю тебе легкую смерть. Или нам придется спуститься в пыточную.
Смерть или пытки? Даже не знаю, что предпочесть — все такое вкусное.
— Спрашивай, — согласился я.
Арбалеты — легкие. Дешевка анварского производства, паршивая кучность стрельбы. Но на расстоянии семи футов не промажет и криворукий косоглазый паралитик.
— Где Гарутти? Он жив?
Я чуть было не рассмеялся. Вот зачем ему потребовался этот спектакль с арбалетами!
Нет, пытки мне не грозят. Найтвуд просто хочет удостовериться, что проникший в его маленький секрет мейстер точно никому ничего не скажет. Поэтому и пошел брать лазутчика, прихватив всего двоих культистов в подкрепление. Не иначе, как из особо доверенных.
Можно ручаться: стоит мне сказать, что Гарутти мертв, как арбалетчики спустят крючки. Не в интересах гонфалоньера, чтобы подробности его левых делишек стали известны руководству.
Проклятье, магия все-таки развращает. Что может стать смертельным в ее отсутствии. Как я ни старался, испугаться не получалось. Как не получалось и ощутить до конца, что дело — давно уже не шутка.
И острая сталь на кончиках арбалетных болтов не убеждала.
— Гарутти гостит у нас. Очень разговорчивый парень.
Найтвуд сглотнул:
— У вас… У кого это «у вас»?
— Ну, приятель. Ты же не думал, что я — какой-то мститель-одиночка? — лениво протянул я, не отводя взгляда от арбалетчиков. Те, видя, что у нас с их патроном намечается долгий разговор, слегка расслабились. Причем оба. Пальцы больше не дрожали на крючке, ложе оружия слегка поникло к земле.
Ну правильно — чего меня бояться? Я безоружен. А даже если рискну атаковать врукопашную, одним прыжком мне до них не добраться и сразу двоих не уложить. Успеют пристрелить. Коридор прямой, что тот же болт, до поворота не меньше двадцати футов.
— У кого «у вас»? — настойчиво повторил Найтвуд.
Что бы соврать поубедительнее, чтобы он поверил?
Коридор был по-прежнему пуст. Жаль. Я бы не отказался от случайного свидетеля, появление, которого отвлечет их хоть на миг.
Ладно, у кого может гостить Гарутти?
Вместо ответа я скрестил руки на груди в характерном квартерианском жесте и начал насвистывать экзорцизм. Один из многих, далеко не самый популярный. Зато бесконечно любимый дознавателями Храма. Настолько любимый, что они сделали его своим официальным гимном.