Намек не сразу, но дошел до всей троицы. Лица у них вытянулись. Носы арбалетов опустились еще ниже к земле…
Пора!
Идиоты! Есть существенная разница между «быть» и «казаться» безоружным. Иллюзия, скрывавшая мой костюм, отлично маскировала и две кожаные полосы крест-накрест с серебристыми метательными ножами.
Бросок с левой руки прошел безукоризненно — кинжал вонзился в горло одному арбалетчику. С правой я опозорился — лезвие лишь слегка царапнуло плечо культиста. Он вскинул ложе и спустил крючок, не целясь. Я шарахнулся, одновременно швыряя третий нож — и снова мимо. Болт свистнул в полудюйме от уха, противник отшвырнул бесполезное оружие и попытался бежать, но следующий кинжал вошел ему под лопатку.
Я добил его шпагой.
Слишком долго! Весь поединок с арбалетчиками не занял и двадцати секунд, но этого хватило, чтобы жучара-Найтвуд успел улизнуть. Нож, который я швырнул ему вслед, бесполезно звякнул о камень.
Гонфалоньер юркнул за дверь, лязгнул засов с той стороны. Ушел…
Я добежал до двери, чтобы бесполезно пнуть створку. Комната за ней имела еще один выход, а значит, Найтвуд вернется в самое ближайшее время. И с хорошим подкреплением.
Надо успеть вытащить пленников.
Проклятье! Как люди живут без магии? Сейчас бы снести преграду одним ударом…
Я подобрал оба арбалета и колчаны — с десяток болтов в каждом. И, уже не пытаясь изображать своего парня, рванул в сторону клеток.
Intermedius
Эмма Каррингтон
Крики и стоны разошлись по лечебнице вместе с ордой выпущенных пациентов.
— У нас нет времени на споры, моя решительная Эмма. Вы оставите дверь открытой. Это отвлечет Бобби, когда он выберется из чулана.
Эмма переставляла ноги, толчками подгоняла бледного, невероятно худого мужчину в смирительной рубашке. Тот вздрагивал от окриков, озирался, втягивал голову в плечи. И шел.
Шел к лестнице в подвал.
Мужчина… повезло, что он был связан. И не выглядел опасным. Жиль говорил — лучше женщину. Молоденькую девочку, с которой Эмма точно справится…
Смогла бы она… девочку?
Мужчина, женщина. Разве есть разница, когда речь идет о человеческой жизни?
А когда на второй чаше весов тоже жизнь, только не незнакомца, но близкого человека?
Вопли вонзались в уши, от запахов мутило, а мысль о том, что она сейчас делает…
Не думать. Просто делать и не думать.
Это тоже называется «поступить правильно»?
— Вы еще успеете сбежать. Лорд-командор не станет вас преследовать.
— А вы останетесь здесь?
— Чем-то придется пожертвовать. Чем-то или кем-то. Выбирайте, моя смелая Эмма.
Это была ее глупость. Жиль не виноват, что Эмма не сумела нормально подготовиться. И он не заслужил Батлема. Никто не заслуживает почти двадцати лет в Батлеме, но Жиль — меньше всех.