— Почему бы тебе не взять его к себе? — говорила между тем Татьяна.
— Кого? — Федор Родионович уже несколько минут не слушал ее.
— Ну, Сашу, естественно! — возмутилась она.
Федор Родионович удивился. Хотя зять и был хирургом…
— Но они живут в другом городе…
— Вот и переехали бы сюда! Он ведь очень способный человек. И неужели тебе не хочется передать кому-то близкому все, что накопил в своем деле? Именно одному человеку — все! Продолжателю.
— Оставь, Таня, это ерунда.
— Отнюдь! Не случайно очень многие значительные клиники — наследственные. — Она стала собирать на поднос посуду. Сегодня, судя по всему, она не торопилась.
— Спасибо. — Он поднялся из-за стола. — Тебе помочь?
— Не надо, мне к десяти.
— А насчет клиник, — уже от двери заметил Федор Родионович, — так значительность их в основном от той самой традиционности, а не от больших новаций. В науке, как и в искусстве, безразлично, в чью голову вкладывать. Важно, чтобы эта голова была способна и воспринимать, и думать самостоятельно.
Они шли по коридору, он — в кабинет, она — на кухню.
— Ты что, все еще на позициях антиморганистов? — донесся до него насмешливый ее голос из кухни.
Федор Родионович усмехнулся, подвигал бумаги на столе.
— Да нет! Просто мне нечего передавать.
— О-о-о! — весело сказала Татьяна. — Вам, мужчинам, обязательно нужно быть великими! Баб губят навязчивые мысли о тряпках, а вас — о величии! — Она появилась в дверях кабинета. — Все твои возражения нужно считать неприятием Саши?
— Нет, пожалуй…
— Это меня радует. — Она поцеловала его в лоб и добавила тихо: — Я скучаю по ним, Федя…
— Надо подумать, что можно сделать.
— Подумай. Ты умный, додумаешься. — Она улыбнулась. — Ну, занимайся, не буду тебе мешать. Да и сама займусь. Есть еще полчаса.
Федор Родионович тяжело положил руки на стол. За лекцию приниматься не хотелось. Собственно, нужно было только просмотреть прошлогодние, пришедшие из каких-то далеких уже лет, когда он впервые готовил эту лекцию, записи, внести в них изменения, дополнения, продиктованные быстрым течением науки, продумать акценты, выделить главное для дня сегодняшнего, определить тональность. Когда-то ему нравилась эта работа. Теперь он не смог, как обычно, взяться за нее накануне вечером, не мог и сейчас.
«А что, если бы у меня был сын? — думал Федор Родионович. — Стал бы я делать из него доктора медицинских наук к тридцати пяти годам?» Продолжателя. Чего продолжателя только? Семейных профессорских традиций? Наверное, ничего, кроме вреда, науке это не приносит. А собственно, велик ли вред? Вот ведь он сам не «наследственный профессор», а толку-то что? Без наследственных легче пробиться талантам? Настоящий талант всегда пробьется. В медицинской науке это не может быть инертный мыслитель, отвлеченный теоретик. — От безвольных «многообещающих» здесь решительно нечего ждать…