На что удостоилась долгого внимательного взгляда темных изумрудов и совета не говорить подобное при других лордах: ' на нас и так уже с завистью смотрят, цветочек. Будь осторожнее в своих высказываниях. Это опас–с-сно…'
Замолчала.
А еще я узнала, зачем нитх пригласил Ингарра к нам: чтобы со–рин, беременная энами, меньше волновалась, ну и заодно показать двенадцатому степень нашей открытости и 'уважения'…
Только вот, когда медный нидд с разрешения Дэя вошел в покои и осмотрел нашу троицу заинтересованным, полным непонятного предвкушения взглядом, я поняла, что как бы мне этого не хотелось, все же начинаю нервничать: слишком уж у мурены вид был довольный. Еще и лыбился так, что у меня мурашки по коже побежали. Словно подлость какую задумал…
— Дэйрашшш, Анаишшш, — приветственный кивок в сторону моих ньеров, — Лена, рад слышать дыхание твоей жизни, маленькая со–рин. — Принюхался… — Теперь понимаю причину твоей задержки, Дэй, — лениво протянул лорд, осматривая меня с ног до головы темнеющими глазами, — от такой сладкой самочки и я бы не смог быс–с-стро оторваться. Надеюсь, ты был с ней осторожен? У нее эны… — Забота не была надуманной, как и обеспокоенный взгляд на мой живот. Мурена и правда волновалась за 'достояние своей нации', за малышек…
— Не переживай, Ингарр, и я, и мои со–ньеры давно научились обращаться с нашей хрупкой со–рин. — Хмыкнул нитх, жестом приглашая соправителя к накрытому столу, по–хозяйски целуя меня в висок и передавая в нетерпеливые руки, вмиг растерявшего свое благодушие, иссаэра. — И как видиш–ш-шь, после моей близости девочке медицинская помощь не требуется. Я умею беречь не только дарующую жизнь, но и ее потомство…
На последней фразе Дэйрашшш внимательно так — как истинный ассиэр — проследил за тем, как я занимаю свое 'место' на коленях у блондина. Мурена тоже наблюдала…и в ее змеиных глазах цвета темного вина снова проскользнуло что‑то нехорошее, хищное, голодное…
Жуть! Я определенно начала сильнее бояться этого лорда…
Делая вид, что все 'хорошо'- хотя от дурного предчувствия внутри все так и сжималось — я 'спокойно' выпила стакан молока, поданный мне Анаишшшем. А потом, зная, что по традиции, пока беременная со–рин не утолит свой голод, ее никто не имеет права доставать своими вопросами, посмотрев на нитха и нидда, словно забывших о моем существовании и начавших свои деловые обсуждения, я все же сосредоточилась на еде: 'Война войной, а обед по расписанию', тем более для кормящих и будущих мам…
— Ан, слушай, мне показалось, или у Алекса сегодня десенки слегка припухли? — Шепотом спросила я у иссаэра, вспомнив, что меня озаботило перед уходом. — Я, когда его кормила, заметила- малыш грудь тянул слабее обычного и кривился, как от боли… Нет, не показалось? Через пару недель первые клыки прорежутся?! Да ты шутишь! В два месяца!.. — От такой неожиданной новости я невольно повысила голос… — Это значит, и у Аналлин?.. — На наступившую тишину даже внимания не обратила; известие о первых зубках нааганят меня взволновало, как и их слишком быстрое, в моем понимании, развитие. Мало того, что близнецы родились весом чуть больше двух килограмм, а теперь у Александра десять, а у Аналлин шесть; мало, того что в две недели эны уже переворачивались, а на днях научились ползать по–пластунски, так мы, оказывается, еще и клыки в ближайшее время ждем! — Ан, а этот процесс у ваших детенышей очень болезненен? Наши вот детки плачут…Нааганиты не плачут, самцы должны терпеть ?! А моя куколка?! Она же девочка!!! Про самочек не знаешь, у Гррана после моего осмотра спросим?.. Ну хорошо… Но и Алексу, если что, тоже какое‑нибудь обезболивающее тогда…Это кто детеныша балует? Я?!! Да кто бы говорил! Сам энов брата с рук не спускаешь! А что будет, когда Саффира родится? А Шалиссса… бедные девочки! — Насмешливо поцокала в лучших традициях нааганитов, — вы же оба с ниидом сумасшедшие! Ай, отстань!