Лишь за дверью туалетной комнаты перестали они слышать голоса неутомимых, взмокших от пота рассказчиков.
— И так вот всю ночь напролет, — мечтательно говорил Фоли, заходя в тесную уборную за гардеробом. — Я знаю, они все балбесы, но мне с ними хорошо, а почему — понятия не имею.
— Хорошо-то хорошо, но было бы лучше, если бы Дойль не сыпал мне пепел на голову.
— Я непременно с ним поговорю! — воскликнул Фоли так озабоченно словно был совладельцем бара. — Он не будет больше тыкать куда попало своей сигарой.
— Вот и превосходно. Ты остаешься, Чак?
— А куда еще можно пойти в этом городе?
— На улицу Сент-Антуан со мной вместе.
— В ночной клуб к черномазым? — Фоли поворошил свои рыжие волосы. — Что это тебе вздумалось?
— Я как-то встретил Пегги Сандерсон, — сказал Макэлпин снова выходя вслед за Фоли в гардероб. — Мне кажется, ты о ней кое-чего не знаешь, Чак. Ее интерес к неграм не ограничивается литературой и музыкой. У нее есть среди них друзья. По-моему, она вообще любит бывать в их обществе.
— Ты шутишь.
— Это правда, Чак. Я с нею говорил.
— Понятно, — медленно протянул Фоли.
Он был человек общительный, добродушный, весьма неглупый, легко входил в доверие к женщинам и в Монреале имел друзей среди гангстеров, игроков, полицейских чиновников, танцовщиц бурлеска и крупных дельцов; все они ценили в нем одно редкостное достоинство. Все, что Фоли узнавал о друзьях, он принимал как должное, не удивляясь и не осуждая. И вот сейчас Макэлпин ясно понял, что слухи насчет Пегги уже и раньше доходили до его приятеля, но тот не пожелал поверить им и убедил себя, что девушка просто-напросто интересуется негритянской культурой. Сейчас увидев, что ошибся, он огорчился.
— Пошли вместе, Чак.
— Мне нечего там делать, — сердито бросил Фоли. — Я уже отходил свое в ранней юности, в начале тридцатых годов. Теперь пускай студенты ходят и всякие неоперившиеся птенчики. Вернемся в бар и хватим по одной.
— Я рехнусь, если еще полчаса там пробуду, — сказал Макэлпин, доставая из кармана номерок.
— Джим, минуточку. Это розыгрыш насчет Пегги?
— Я уверен, что она сейчас там. Пошли, ты сам увидишь.
— Н-нет, не пойду. Постой-ка, раз уж ты туда собрался, так позвони Милтону Роджерсу.
— Кто он такой?
— Фотограф. Разве ты не помнишь? Мы с ним вместе выпивали.
— Теперь вспомнил. Только кто звонит в такое время? Я пойду один.
— Дай сюда номерок.
Фоли вручил номерок пухленькой гардеробщице. Эта девушка перед ним так благоговела, что не раз подсовывала ему лучшие галоши вместо тех, которые он сдал.
— Энни, выдайте ему пальто — сказал он, вкладывая в руку девушки пятьдесят центов.