Но тут до него дошло. Число. Место.
– Ты ведь не думаешь, что Лесли имеет какое-то отношение к моей травме?
Серые глаза над веснушками смотрели твердо и остро.
– Хотел бы я задать этот вопрос мисс Фитцсиммонс, кабы была возможность. Вот только ни друзья, ни родственники, ни соседи – никто ее не видел. Забавно, Джордан. Похоже, с той ночи она пропала.
Джордан лежал на кровати, где в юности спал, мечтал и познавал изменения в собственном теле. На той самой кровати, на которую нервным возбужденным семнадцатилеткой затащил Шелли Эберхарт.
А потом собственноручно выстирал простыни – даже дважды, – трясясь от страха: а вдруг мать все же выяснит, чем он занимался с дочкой пастора?
Джордан улыбнулся, с теплотой вспомнив Шелли. «А она много знала». И с радостью делилась своими дарами.
Мама все равно узнала.
В итоге эта гроза пролетела, как и многие прочие бури его детства. Сейчас Джордан с удивлением оглядывался назад, понимая, как всецело и всеобъемлюще мать управляла домом.
Потому этим утром он и не высовывался, пока не услышал, как ее машина выезжает из гаража. Решив, что теперь безопасно, Джордан быстро натянул шорты и футболку и спустился позавтракать.
Отец развалился за столом с утренней газетой в руках.
И чем-то, подозрительно напоминающем сахарную пудру, вокруг рта.
Том улыбнулся среднему сыну:
– Ты сегодня заспался. Как себя чувствуешь?
– Как новенький. – Джордан сунул в тостер целый пшеничный рогалик и налил кофе в кружку с надписью «Лучший папа в мире», которую подарил отцу миллион лет назад. – Но я не спал. Я прятался.
Морщинки в уголках темных глаз Тома Веллингтона стали заметнее.
– Ты всегда был самым хитрым из всей ватаги. – Он отложил спортивные сводки в сторону. – И самым умным. Весь такой вежливый, воспитанный, что даже мать не сразу догадывалась, что ты ее дуришь.
Джордан вздохнул, охваченный ностальгией:
– В половине случаев прилетало Джессу или Джеку. – Затем откусил половину рогалика и указал на отца: – Кстати, я этому от тебя научился.
– Не понимаю, о чем ты, сын, – прикинулся невинной овечкой Том.
– Ты по-прежнему прячешь запас пончиков в сахаре за томами по налоговому праву?
– Откуда ты узнал о моей заначке?
– У меня свои методы. – Джордан отпил кофе. – Теряешь хватку, папа, маразм на подходе. Раньше ты не оставлял следов преступления на лице.
– Будь я проклят. – Том вытер рот и нахмурился, увидев на ладони следы сахарной пудры.
– Будешь. Особенно если мама узнает, что ты не соблюдаешь полезную для сердца диету. – Джордан собрал посуду, поставил ее к остальной в мойку и задумчиво посмотрел на гору тарелок. – Хотя если помоешь это все, может, я забуду о твоем проколе.