— О, несомненно...
— Чем вы занимаетесь? — спрашивает меня Учительница, а когда я отвечаю: «Ничем», смотрит на меня с укором. Для чего тогда ехать в Россию? Я и сама начинаю задавать себе тот же вопрос. У меня явно отсутствует правильное понимание. Все говорят о России как о святыне. А мне кажется, Советская Россия уже слишком стара и слишком крепко стоит на ногах, чтобы принимать ее за ребенка-вундеркинда, затесавшегося среди прочих государств.
— Я слышал, — говорит Бизнесмен из Манчестера, — что главная достопримечательность в Москве — это кремлевская гробница.
Наибольшим уважением на корабле у команды и пассажиров пользуются «рабу-о-чие». Они поднимаются на верхние палубы и беседуют с нами, или, скорее, обращаются к нам. Это напоминает речи в Гайд-парке, но интереснее и внушает больше доверия — еще бы: ведь они говорят о России. Неужели вы знаете о России лишь то, что там родился Достоевский? Известно ли вам, что это единственная страна в мире, где евреи могут получить работу? Вы слышали, что там нет голода, что каждый рабочий сыт и обут (а также его жена и дети) и обеспечен на всю жизнь? Знаете ли вы, что именно Ленин сказал: «Да будет свет...»?
Его изваяние красуется в красном углу в столовой для экипажа, а за ним — фриз из красно-белых плакатов. Ленин в трогательном окружении белых бессмертников — бронзовое божество, поблескивающее в свете раскачивающихся ламп, зловещая улыбка. Они еще не поклоняются ему, но это — до поры...
Здесь есть судовой кинозал. Нам предлагают поразительное зрелище: толпы рабочих, двигаясь по небольшому экрану, мерцают словно в тумане (линза сильно поцарапана) — появляются из темноты и вновь исчезают во мраке. Но не люди, а машины, заботливо опекаемые рабочими, вызывают наше громогласное русско-британское восхищение. Вот она — подлинная жизнь! Грубая красная русская жизнь. Затем следует пусть не столь увлекательный, но все же очень впечатляющий антибуржуазный фильм. Чрезмерный пафос финальной сцены, когда темные воды Невы поглощают кресло, граммофон и бутылку пива, — очевиден. Разве это не подлинные символы буржуазии? Первый Профессор слишком потрясен, чтобы задать вопрос, напрашивавшийся сам собой: была та бутылка на момент погружения пустой или полной...
Им удалось превратить корабль в подобие учреждения строгого режима. Каждый член команды находится в ранге сержант-майора. Стоило мне за ужином закурить, как сигарету тут же выхватили у меня изо рта и унесли прочь на тарелке — словно горящую жертву советским порядкам. А прошлым вечером одна из учительниц оставила свою салфетку не сложенной на столе, нарушительницу вернули и под строгим взглядом стюарда заставили аккуратно свернуть ее и сунуть в кольцо. Бедняжка как раз объясняла мне — мы тут постоянно объясняем все друг другу, сколько хватает терпения, до хрипоты, что коммунизм — это