.
Стоит ли говорить, что многие возмущались столь вольным обращением с классикой. Но только не Трэверс! Ей спектакль понравился! «Скажите на милость, почему, ну почему меня первым делом не отвели в этот театр, а вместо этого водили в Дома культуры и тому подобное! <...> я должна рассказать вам о театре. Вот где Россия предстает с наилучшей стороны, а посещение театров не входит в программу нашей поездки! „Они показывают вам только самое лучшее!“ Бла-бла-бла. Как бы не так:„лучшее они от вас прячут! Приходится искать на свой страх и риск. <...> даже того немногого, что мне удалось увидеть, прежде чем вспыхнул свет, оказалось достаточно, чтобы убедить меня, что: во-первых, это какой-то совершенно новый „Гамлет“, и во-вторых, всех туристов, чтобы они поняли Россию, надо водить в театр сразу по прибытии. Ясли? Крепости? Чепуха! Жизнь страны-здесь!»
Но как Памела Л. Трэверс смогла попасть на этот спектакль? Кто ей подсказал, посоветовал? Английский кинорежиссер? Или все тот же Т. — Хуберт Батлер? Последнее кажется наиболее вероятным. Вряд ли слухи об авангардной постановке долетели так быстро до Лондона (премьера состоялась 19 мая), хотя, конечно, и такое возможно. Трэверс пишет, что встретилась с неким режиссером (Акимовым или нет? — О. М.), и он ей пообещал контрамарку. Потом она запуталась и попала не в тот театр, бежала по городу в поисках верного адреса, нашла, опоздала, но успела к концу первого акта. Просидела весь спектакль и, судя по комментариям, поняла почти все, хотя Акимов преобразил пьесу почти до неузнаваемости.
«Какая это была игра! Возможно, она бы разбила сердца нашим профессорам, но мое, впервые с тех пор, как я оказалась в России, вело себя нормально. Pour arriver a Dieu ilfaut detourner de Dieu. Пусть постановщики отреклись от того Гамлета, к которому мы привыкли, зато теперь он блистал ярче, чем когда-либо. Все возможные правила были нарушены, текст убийственно сокращен, добавлены цитаты из великого Эразма и безымянная буффонада. Характеры действующих лиц тоже изменились. Розенкранц и Гильдестерн превратились в парочку клоунов, которых выпускали перед,, занавесом всякий раз, когда меняли декорации. Но если подумать: эти двое и впрямь вполне водевильные персонажи, и их легко можно превратить в фарсовых комедиантов. Как часто мы не могли сдержать стонов, когда какой-нибудь знаменитый актер бросал в пустоту риторический вопрос: «Не благороднее ли покориться» и т. д. и т. п., и даже эхо не было ему ответом. Но на этом спектакле было все не так. На этот раз монолог поделили между Гамлетом и Горацио. Два студента в библиотеке дворца: Гамлет вертит глобус, Горацио на лестнице тянется за книгой на самой верхней полке.