– Поздорову ли все? – первым делом спросил Серафим, крепко обнимая брата.
– Слава богу, все здоровы, – незаметно смахивая слезу, ответил Игнатка. – Ты сам-то как? Где пропадал? Почитай с лета не виделись, как не приеду – тебя все нет, а где ты есть – не сказывают.
– В Орду ездил, – шепнул на ухо брату Серафим.
– Неужто царя видел? – ахнул Игнат.
– Вот как тебя, – Серафим похлопал младшего брата по плечу и увлек его за собой. – Пошли в тепло, там поговорим. Чуток времени у меня есть.
– Неужто правда царя видел? – продолжал удивляться Игнат, покачивая головой. – И каков он?
– Царь как царь: маленький, плюгавый, рожа сморщенная вся и бородавка на носу. Огромная, – смеясь, отвечал старший брат, искоса наблюдая за реакцией Игната.
– Ты что? Крамольные слова говоришь! Царь все-таки… – не на шутку испугался Игнат, оглядываясь по сторонам – не услышал ли кто крамольные слова. Слава богу, никто не услышал, а крещеный татарин, топтавшийся неподалеку от них, не обращал внимания на братьев, занимаясь своими делами – вместе со своим холопом выгружал тяжелые мешки из саней.
– Ну, царь, – широко улыбаясь, сказал Серафим. – А завтра прогонят его. Будет в Орде другой царь.
– От ведь. Опять замятия? – опешил братан от столь ошеломляющей новости.
– Там кажный год замятия, – вновь засмеялся Серафим и вдруг разом посерьезнел. – Расскажи лучше, как живете-можете, как мать, как жена, дети?
– Мать плоха очень. Помирать собирается, да все тебя дожидается. Уже не встает, с осени почитай, – озабоченно сказал Игнат, скидывая тяжелую шубу и усаживаясь на лавку. – Ты бы съездил домой, поклонился бы матери? Ведь десять зим уж не видел мать.
– Обязательно, – пообещал Серафим, враз нахмурившись. Слова младшего брата задели за живое.
– Все обиду держишь? – укоризненно покачал головой Игнат. – Сколько лет уже прошло, а не простил…
Много лет назад, во время страшного голода, родители продали Серафима, тогда еще совсем ребенка, проезжим татарским купцам. Тогда многие продавали детей, другого выхода не было. Голод не тетка. Купцы перепродали пацана, и два года он пас скот в одном зажиточном татарском роду, кочевавшем в Крыму. Потом, когда род понес большие потери в схватке с соперниками, татары отпустили возмужавшего Серафима на свободу. Парень, однако, остался у татар. И через пару лет вместе со всеми защищал родное кочевье, когда нукеры очередного претендента на власть в Крыму вырезали тех, кто не хотел видеть Улу-Мухаммеда крымским ханом.
С остатками рода Серафим ушел на Русь, но в пути они нарвались на сильный литовский отряд, усиленный литовскими татарами. Короткая схватка закончилась поражением татар. Выжившие в той сече – поступили на службу к победителям. Литвины охотно брали татар на службу. Вот только Серафим, улучив момент, задушил сторожа и, украв лучшего коня из табуна, сбежал и долго добирался до родного княжества кружным путем.