или Франсисом Дреком (Francis Drake) и должно было подстерегать богато нагруженные испанские суда или делать набеги на испанские города в Мексиканском заливе, а между Англией и Испанией не было объявлено настоящей войны. Таким-то образом система монополии отождествляла в Новом Свете торговлю и войну. Процветание Голландии представляет еще более характерное проявление того же закона. Что, – может быть, скажете вы, – разорительнее продолжительной войны, особенно для маленького государства? А между тем Голландия разбогатела благодаря почти восьмидесятилетней войне с Испанией. Почему же? Дело в том, что война открыла для ее нападения все беспредельные владения соперницы в Новом Свете, которые в мирное время были бы закрыты для нее. Благодаря своим завоеваниям Голландия создала империю, и эта империя обогатила ее.
Таковы новые взгляды, которые начинают определять английскую политику во время протектората. С той точки зрения, с какой мы теперь смотрим на историю Англии, величайшим событием семнадцатого столетия до 1688 года является не междоусобная война и не казнь короля, а вмешательство Кромвеля в европейскую войну. Этот шаг можно даже считать началом создания английской мировой империи. Он непосредственно важен потому, что им предрешалось падение испанского могущества. Испания, которая менее чем сто лет назад преобладала над всем светом, делается вскоре после этого беспомощной добычей честолюбия Людовика XIV. Поворотным пунктом явилась португальская революция 1640 года. С этого момента началось падение Испании. Однако еще в течение 20 лет она борется против своей судьбы, и внутренние раздоры ее соперницы – Франции – вызвали даже реакцию в ее пользу. В этот-то критический момент вмешательство Кромвеля явилось решающим фактом, и Испания пала, чтобы никогда не возродиться. Ни один шаг, сделанный Англией в целом ряде столетий, не был столь знаменателен.
Этот момент отмечает не только падение, но и возвышение мировой державы. Англия к этому времени научилась пользоваться примером Голландии и теперь следует по тому же пути к коммерческому преобладанию. Первые Стюарты, хотя в их царствование и были впервые основаны колонии, не прониклись, по-видимому, новыми идеями. Они не следуют системе Елизаветы и обращают свои взоры скорее на Старый Свет, чем на Новый. Но реакция эта прекращается, когда власть переходит к республиканской партии; тогда начинается политика, правда, не очень разборчивая, но зато умелая, решительная и успешная.
Эта «океаническая» политика, направленная к западу, подобна политике последних лет царствования Елизаветы. Здесь впервые Новый Свет воздействует на Старый посредством личного влияния. Д-р Польфри (Dr. Polfrey) чрезвычайно интересно проследил влияние, так сказать, элемента Новой Англии в парламентских партиях этого времени. Новая Англия сама по себе была детищем пуританизма, и притом пуританизма в его вторичной фракции индепендентов, приверженцем которых был сам Кромвель. Поэтому Новая Англия принимает самое близкое участие в английской революции. Можно назвать нескольких выдающихся политиков того времени, которые сами жили в Массачусетсе, например, сэр Генри Вен (Sir Henry Vane), Гюг Питере (Hugh Peters),