— Ты должна быть рыжей волчицей, а рыжие волки живут на севере нашей страны, — озвучил свои догадки Дрейк.
— Возможно, я помню, что в моих родных краях часто было холодно, — сказала Амина и вздрогнула, словно погружаясь полностью в воспоминания. — В карцере я сидела долго, так долго, что успела изучить каждую трещину на стене. А потом за мной пришли охранники. И тогда я пожалела, что родилась на свет. И жалею до сих пор.
— Что он сделал? Главное зачем и почему именно с тобой?
— Я не знаю, но Вергилий был помешан на одиночестве. Его родители вроде умерли, но в этой истории есть какие-то странности. Он никогда не вдавался в подробности, однако я видела по его лицу, что ему есть, что скрывать. В общем, он хотел сделать из меня друга.
Дрейк прокашлялся, подавившись. Неожиданный поворот!
— Друга?!
— Да, звучит глупо, но это так. Вергилий твой ровесник, если я не ошибаюсь. То есть, когда меня доставили к нему, ему тоже было лет десять. Ты когда-нибудь видел детей-монстров? Настоящих чудовищ, исчадий ада? Вместе с ним тогда правили какие-то люди, так как он был несовершеннолетним. Дрейк, он показал на меня пальцем и сказал, что хочет видеть меня своим другом. Сказал так, что никто не посмел спорить с ним.
— И… он бил тебя и кусал? Маленький мальчик?
— Во-первых, не маленький мальчик. Ему было десять лет, но его растили в страшной жестокости, сеяли в нем зло каждый день. К тому же я думаю, что утрата родителей оставила свой след в его душе. Во-вторых, ему помогали издеваться надо мной. Я долго держалась и отказывалась становиться другом этого психопата, за это меня били плетьми и не давали превращаться в волчицу, — рассказывала Амина, как можно спокойней и безразличней, но на ее лице проносились все эмоции сразу, и сердце Дрейка сжималось, чувствуя ее боль, как свою.
— И долго это все продолжалось?
— Довольно долго. Не знаю, как я это сделала, но какая-то неведомая сила не давала мне подчиниться этому уроду и поддерживала во мне жизнь, хотя я так хотела согласиться, лишь бы прекратить мучения. Ты можешь себе представить десятилетнего ребенка, который, словно воин, терпел пытки? Но в стае нас всегда воспитывали воинственно, даже учили военным приемам. Они превратили меня в изорванную тряпичную куклу, — всхлипнула девушка, видя страшные картины перед глазами. — Когда я уже не чувствовала боли от ударов плетей, они выкрали моих родных. Первой пала моя сестра, за ней умерла мать, и тогда я согласилась. Я орала ему это гребаное «да», рвала глотку, соглашаясь на все условия, но он все равно отдал приказ убить мою мать. — Амина подняла на Дрейка неадекватный взгляд. — Вергилий сказал, что теперь я только его, и нам никто никогда не сможет помешать.