— Да, — откликнулся я, — кто знает, чем все это кончится.
У самого выхода из пещеры нас ожидал единственный паланкин с шестью глухонемыми слугами-носильщиками; я был рад увидеть вместе с ними и нашего старого приятеля Биллали, к которому испытывал искреннюю симпатию. По соображениям, которые вряд ли стоит здесь излагать, Айша решила, что мы все, кроме нее, пойдем пешком, чему мы радовались, ибо нам уже надоело сидеть в пещерах, возможно, замечательных саркофагах, — если только по отношению к этим гробницам, которые отнюдь не являлись пожирателями хранившихся в них тел,[65] можно употребить это слово, — но не очень-то уютных жилищах для обычных живых людей вроде нас. То ли по случайности, то ли по особому повелению Айши, но на площадке перед пещерой, где мы видели ужасный танец, не было видно ни одного амахаггера. Ни одной души. Поэтому я предполагаю, что о нашем отбытии не знал никто, кроме глухонемых прислужников, а они, конечно же, никак не могли проговориться.
Через несколько минут мы уже быстро шагали по большой долине, дну озера, которая походила на гигантский изумруд в своей оправе из мрачных утесов, и у нас снова было время поразмышлять над необычностью места, выбранного древними обитателями Кора для своей столицы и над тем, сколько труда, изобретательности и строительного искусства понадобилось от них, чтобы осушить такое огромное водохранилище и обеспечить сток для дождевых вод. Более впечатляющего примера торжества человека над природой мне не приходилось видеть никогда в жизни, ибо, по моему убеждению, даже такие сооружения, как Суэцкий канал или тоннель через Мон Сени,[66] ни по величию, ни по грандиозности замысла не идут ни в какое сравнение с этим древним проектом.
В эту пору дня в долине Кора обычно стоит восхитительная прохлада, что в какой-то степени вознаграждает за отсутствие всякого ветра, не проникающего в эту большую каменную чашу, поэтому идти было очень приятно. После получасовой ходьбы мы увидели вдали развалины города — это и был Кор, как объяснил нам Биллали. Зрелище было удивительное, и с каждым пройденным шагом наше восхищение все росло и росло. Кор, если сравнить его с Вавилоном, Фивами или каким-либо другим древним городом, не так уж и велик. Вся его территория, обнесенная крепостной стеной, не намного более двенадцати квадратных миль. Когда мы подошли к этой стене, то увидели, что кое-где земля под ней осела, кое-где она обвалилась, но общая высота ее составляла не более сорока футов. Стена эта предназначалась, видимо, не для защиты от внешних врагов: город был укрыт естественными ограждением, куда более надежным, чем любое укрепление, которое могли бы возвести человеческие руки, а скорее служила для украшения, как оборонительное сооружение она могла понадобиться лишь в случае возникновения внутренних распрей. Сложена она была из тесаных камней, очевидно, привезенных из больших пещер; при сравнительно небольшой высоте она отличалась значительной шириной и по всей своей длине была окружена большим, футов в шестьдесят, рвом, кое-где еще заполненным водой. Мы достигли этого рва за десять минут до того, как солнце окончательно зашло, перебрались через него по остаткам рухнувшего моста и с некоторым трудом взобрались на крепостную стену. Жалею, что мое перо не может передать величие открывшегося перед нами зрелища. Перед нами, в багровом мерцании заходящего солнца, на мили и мили простирались величественные руины: колонны, храмы, святилища, дворцы царей, между которыми виднелись поросли зеленого кустарника. Крыши у всех зданий давно уже сгнили и обвалились, но массивные стены и высокие колонны, сложенные из исключительно твердого камня, все еще стояли в своей первозданной целостности.