Открываю рот, чтобы сказать ей, что разговор окончен, что ей лучше помолчать, но вместо этого произношу:
– Я передумал. Никому не известно, что ты здесь. Если бы они знали, давно бы прикончили нас обоих. И меня, и тебя.
Она неожиданно встает и принимается ходить по комнате, обхватив себя руками и ступая почти бесшумно.
– Кто они? – Слова «убить» «меня и тебя» ей понятны, от них ей становится трудно дышать.
Дождь с остервенением барабанит по крыше. Ей приходится нагнуться ко мне, чтобы расслышать, что я говорю. Она садится рядом. Я отворачиваюсь и устремляю взгляд на ветки. Мне лучше не смотреть ей в глаза.
– Не думай об этом.
– Кто они?
Рассказываю ей о Далмаре, лишь бы она заткнулась, о том, как он передал мне ее фотографию, как поручил привезти в условленное место.
Она встает, поворачивается ко мне спиной и спрашивает таким тоном, словно обвиняет:
– И зачем тогда?
Я вижу, ненависть сковывает все ее тело. Я должен был передать ее Далмару, и все было бы кончено. У меня появилось бы достаточно денег и на хорошую еду, и на оплату счетов и на взнос за дом. Все уже оказалось бы в прошлом, и мне не пришлось бы размышлять, вернулась ли она домой, и как будет жить дальше, и каким образом мне избавиться от нее и сбежать. А теперь я все время думаю только об этом. Из-за этого просыпаюсь среди ночи. Если меня не мучают мысли о Далмаре и полиции, я думаю о том, как оставлю ее в этом старом доме совсем одну. Если бы я передал ее, как и был должен, этих проблем бы сейчас не было. Мне осталось бы думать только о том, как скрыться от копов. А это для меня дело привычное.
Я не отвечаю на ее глупый вопрос. Этого ей знать не надо. Не стоит обсуждать, по какой причине я передумал и привез ее сюда.
Вместо этого я рассказываю ей все, что знаю о Далмаре. Сам не понимаю, зачем я это делаю. Может, чтобы она не думала, будто я вру. И испугалась. И поняла, что находиться сейчас здесь со мной – лучше.
О Далмаре я знаю лишь по слухам. Говорят, он служил в Африке, был одним из тех, кому крепко промывают мозги и заставляют убивать. Я рассказываю ей о том, что он сделал с бизнесменом, который залез в долги и не смог заплатить. Как убил мальчишку лет девяти-десяти, потому что его родители не смогли заплатить выкуп. Он пристрелил его и отправил фотографии родителям, чтобы позлорадствовать.
– Ты лжешь, – шепчет она, но ее круглые от ужаса глаза подтверждают, что она мне верит.
– Почему ты так уверена? Почему думаешь, что он не смог бы сделать то же самое и с тобой?
На ум сразу приходят изнасилование и пытки. У него есть дом в Лондейле, недалеко от Южного Хомана, я бывал там пару раз.