Она, по ее словам, всегда боялась, что недовольный приговором суда преступник однажды застрелит ее отца прямо на ступенях здания суда. От нее это слышать немного странно. Думаю, этого не случится.
Она тоже надеется.
В помещении холодно, но на этот раз она не жалуется.
– Он был адвокатом по уголовным делам. Занимался бандитскими формированиями, асбестом. Он никогда не защищал хороших людей. Люди умирали от мезотелиомы из-за асбеста, а он пытался сэкономить пару долларов крупным корпорациям. Он никогда не рассказывал о работе. Адвокатская тайна, как он говорил, но я не сомневалась – он просто не хотел, чтобы мы знали. Вот и все. Но я умудрялась прокрасться в его кабинет ночью, когда он спал. До этого следила за ним, чтобы доказать, что он изменяет маме – и она имеет право с ним развестись. Тогда я была ребенком – лет тринадцать – четырнадцать. Я понятия не имела, что такое мазотелиома, но читать умела. Шишки под кожей, учащенное сердцебиение, кашель с кровью. Почти половина заболевших умерли в течение года после постановки диагноза. Не обязательно даже работать с асбестом. Умирали маленькие дети, потому что их отцы принесли домой его частички на одежде.
Чем успешнее развивалась его карьера, тем больше нам угрожали. Мама постоянно находила письма в почтовом ящике. Всем было известно, где мы живем. Потом стали звонить по телефону. Вскоре мужчина, преследовавший маму, Грейс и меня, умер в страшных муках, как и его жена и дети.
Потом отец стал судьей. Его лицо постоянно мелькало в новостях и на страницах газет. Его постоянно преследовали и угрожали, через какое-то время мы просто перестали обращать на это внимание. Отец ничего не имел против. Ему это льстило, позволяло чувствовать себя важной персоной. Чем больше людей он злил, тем лучше он выполнял свою работу.
Я молчу, мне нечего сказать. В таких вещах я не очень разбираюсь. Не умею разговаривать с людьми и не умею вызвать у них симпатию к себе. Ничего не знаю о тех подонках, которые похитили ребенка одного ублюдка. Таков этот мир. У каждого свой бизнес. Парни, подобные мне, держатся в тени. Мы выполняем задания, толком не зная о причинах. Не в нашем положении высовываться. Я и не стремился. Представляю, что сделал бы со мной Далмар. Он велел мне украсть девчонку, я выполнил. И не стал спрашивать, зачем да почему. Даже если копы меня схватят, мне будет нечего ответить на их хитрые вопросы, я понятия не имею, кто нанял Далмара, что они собирались сделать с девчонкой. Далмар велел ее поймать. Я сделал.
Правда, потом передумал.