Джад добавил:
— Чтобы продолжать служить в SIS, это нужно принимать во внимание.
Миссис Бикман заметила:
— Вы, должно быть, здорово преданы делу.
— Просто наемник, — вставил я, — не задает вопросов о том, что делается. Его не для этого нанимали.
— А для войны, только лишь для войны, — кивнул Джад, — При условии, конечно, если вы их выигрываете и собираетесь писать мемуары.
Он вытащил из нагрудного кармана металлический контейнер, из него извлек сигару, сорвал обертку и начал внимательно ее оглядывать, как бы ища материал для еще более потрясающих откровений.
— Несомненно, — продолжил он, — должно быть достаточно трудно, когда вас вышибают из седла.
Я сказал:
— Не то слово, уверяю вас. Ты оказываешься человеком без прошлого. В 1945 году у меня не было ни послужного списка, ни летного формуляра. У меня не было даже летной лицензии. Мне нужно было начинать все сначала. И это наполовину объясняет, почему я здесь. Все это мне пришлось проделать здесь, в Финляндии, с нуля. Хотя, между прочим, осмелюсь предположить, SIS была рада услышать, что я летаю в горах при отвратной погоде.
Джад кивнул.
— Была, я понимаю. Вы оказались какой-то сомнительной, неприятной, незавершенной ниточкой. А теперь, обратите внимание, — стал он пояснять миссис Бикман, — после того, как его вышвырнули, сегодня мы просим его вернуться, и не потому, что признали ошибку, еще раз подчеркиваю, а только потому, что просто в нем нуждаемся. Так что мы предлагаем альтернативу: вы продолжаете рисковать, и вас могут подстрелить или засадить за решетку. Кроме того, если все просочится наружу, тогда, в лучшем случае, ваша карьера в Финляндии полностью рухнет; другой вариант полностью меняет ситуацию — только нужно нам помочь.
Он сунул сигарету в рот и начал делать пассы зажигалкой перед своим носом.
— Теперь вы не можете назвать это честной игрой, верно?
Она медленно отрицательно покачала головой.
— Нет, я не могу признать это честной игрой. Я думала, что встречалась с достаточно запутанными делами на Уолл-стрит, однако… Между прочим, вам изложили чертовски серьезные причины, почему Кери не может принять ваше предложение.
Я вмешался:
— Он орешек покрепче, чем ты думаешь. Ведь он только что склонял меня согласиться, что не в моей компетенции определять, кто желал попасть в руки врага, а кто был столь малодушен, что испугался туда попасть.
И ухмыльнулся Джаду:
— Все правильно — считай, что не моего ума дело определить, кто прав, кто виноват. И все-таки это не главная причина, по которой я не лечу.
Он вынул изо рта сигару.