Вид у доктора Дж. был скептический. Проигнорировав мои излияния, она, как обычно, задала совершенно неуместный вопрос.
— Вы описываете ваши отношения с Джонни как… — Она запнулась и устремила взгляд на восточный коврик, будто высматривая на нем подходящее выражение. — Кажется, вы сказали «упоительные». Нет, «волшебные». Вы сказали: восемь волшебных лет.
Очень хорошая память — особенно если учесть, что она не делала записей.
Я кивнула:
— Это были лучшие годы моей жизни. Восемь волшебных, упоительных лет идеальной, чистой и невинной первой любви, когда отдаешься другому человеку без остатка. Такое бывает раз в жизни. Это был потрясающий роман. Мы ни разу не ссорились.
— Ни разу не ссорились, — повторила доктор Дж.
И что у нее за манера такая — ставить под вопрос каждое мое утверждение?
— Да, мы никогда не ссорились, — великодушно пояснила я. — Ни разу за восемь лет.
— А если вы сердились на него, как вы это выражали?
Я нахмурилась.
— Я никогда на него не сердилась. Я его любила. Я же сказала, у нас были идеальные отношения. Мы были родственными душами.
Она быстро-быстро заморгала, по-прежнему сохраняя свою позу «мыслительницы». Наконец проговорила:
— Но он встречался с другой…
Намек был ясен: «Похоже, что в некоторых отношениях ваши взгляды коренным образом расходились».
Нет уж, я не дам ей замарать восхитительную картину моего прошлого.
— Да, встречался, но я выдержала этот удар. Я много плакала. Я выплеснула все свои чувства. Мне казалось, что вы, психологи, именно к этому и призываете. Я не обижена на него и не злюсь. Я не хочу обижаться и злиться. Вы не можете заставить меня чувствовать то, что мне не свойственно.
Ну что, съела? Я опустила взгляд и уставилась на свою джинсовую мини-юбку, плотные черные шерстяные колготки и меховые сапоги. У меня постоянно уходила уйма времени на то, чтобы выбрать подходящий наряд для посещения психотерапевта. Столько раз я даже перед свиданиями не переодевалась.
В кои-то веки доктор Дж. первой нарушила молчание.
— Я не говорила, что вы обижаетесь или злитесь, — ровным голосом произнесла она.
Гоc-c-споди.
После долгой паузы она спросила:
— Что вы сейчас чувствуете? Может быть, злость или негодование по отношению ко мне?
Черт подери, твою мать! «Я ни хрена на тебя не злюсь, дура ты самовлюбленная, никчемная идиотка!» — заорала я (про себя). Так, вдох через нос, считаем до десяти, выдох через рот. Я проделала это дважды, после чего ответила таким же ровным тоном:
— Я на вас не злюсь. Злость мне не свойственна. Это уродливое, унизительное чувство, которое разрушает психику.