, датированная 1855 г. На миниатюре Мария Александровна изображена в роскошном бальном платье, с синей муаровой лентой через плечо и миниатюрной короной на голове. Из украшений – только столь любимые ею жемчуга: в прическе, на шее и в ушах.
Одним из известных парадных портретов императрицы Марии Александровны стала картина художника Ф. К. Винтерхальтера, законченная в 1857 г. На этом официальном полотне, написанном вскоре после коронации Александра II, мы видим исполненную достоинства женщину во всем блеске зрелой красоты. Волосы, руки и шея усыпаны крупными жемчугами. Пышное парадное платье обильно украшено кружевами. В изящно сложенных руках – костяной, тонкой работы веер. Молодая императрица словно только что вышла из бальной залы. На ее левой руке, наряду с массивными золотыми браслетами, на безымянном пальце были надеты два золотых кольца. Именно о них писала камер-юнгфера императрицы А. И. Яковлева: «На левой руке она носила очень толстое обручальное кольцо и другое, такое же толстое, с узорною чеканкою, поперечник такой же толщины был прикреплен большим рубином. Это – фамильное кольцо, подаренное государем всем членам царской семьи»>40. К сожалению, на картине правая рука императрицы просматривается не полностью, но камер-юнгфера упоминает, что «на правой руке, на четвертом пальце, великая княгиня носила множество колец; это были воспоминания ее детства, юности, тут были кольца ее матери; все не дорогие и не имевшие даже особенного наружного достоинства»>41.
На фотографиях 1865–1866 гг., сделанных после пережитой личной трагедии, связанной со смертью старшего сына – великого князя Николая Александровича, умершего в апреле 1865 г., мы уже видим постаревшую женщину, сломленную горем. Всю оставшуюся жизнь она носила платья в темных тонах, в память о потерянном сыне. Примечательно, что, находясь при умирающем сыне, «она была очень тверда» и плакала меньше всех>42. Вся эта твердость характера понадобилась ей в 1870-х гг., когда она боролась с болезнью, и когда ее муж Александр II поселил свою многолетнюю любовницу с детьми над покоями Марии Александровны в Зимнем дворце.
Мария Александровна была императрицей и прекрасно осознавала, что ревность, выставленная на показ, – дурной тон. Поэтому она ни разу ни словом, ни действием не показала, насколько глубоко уязвлена многочисленными увлечениями супруга, которые она в узком кругу не без иронии называла «умилениями моего мужа»>43. Чего ей стоила эта ирония, знала только она сама.
Будущий Александр III, второй сын в семье Александра II и Марии Александровны, до 1865 г. даже не рассматривался как возможный кандидат на российский престол. Родители были настолько уверены в своем Никсе, что не допускали и мысли о каком-либо несчастье. При этом и сам великий князь Александр Александрович совершенно спокойно относился к своему «второму» месту и готовился к карьере гвардейского генерала. Между братьями сохранялись очень теплые отношения.