З.). «Подлец!» – говорил он при мне… По всему чувствовалось, что он был, и не раз, глубоко оскорблен выходками своего дяди: «Он с нами обращался, как со свиньями!» – сказал он при мне»
>190. И действительно, после 1881 г. великий князь Константин Николаевич был отправлен в отставку и утерял все то влияние на государственные дела, которое имел при Александре II.
Следует отметить, что настороженное отношение к «Константиновичам» у Александра III сохранялось на протяжении всей его жизни. Видимо, он исходил из русского «яблоко от яблони». Так, он достаточно рано разошелся с другом своих детских игр – сыном Константина Николаевича – великим князем Николаем Константиновичем, или, как его звали в семье, Николой. Молодой человек в начале 1870-х гг. блестяще учился в Академии Генерального штаба, параллельно погружаясь в жизнь петербургского полусвета. В результате в 1874 г. он заболел сифилисом и был вынужден уехать в Вену для лечения. Не был он чужд и гомосексуальных забав. Видимо, слухи об этом доходили до цесаревича Александра Александровича. Граф С. Д. Шереметев очень сдержанно упоминал об этом: «Из лагеря он (цесаревич Александр Александрович – И. З.) послал меня в Павловск посмотреть на увеселения великого князя Николая Константиновича, в то время собиравшего мальчиков для какой-то борьбы, разделенных на два враждебных отряда, они нападали на дворец и защищали его. Это было что-то не вполне нормальное. Я был свидетелем многих странностей и рассказал о них»>191. В 1876 г. разразился скандал, связанный с кражей Николой бриллиантов из иконы матери. Великий князь был сослан, и эта ссылка продолжалась при императорах Александре III и Николае II.
После того как осенью 1866 г. состоялся брак цесаревича Александра Александровича с датской принцессой Дагмар, постепенно начали выстраиваться отношения «старого» и «молодого» дворов. Следует подчеркнуть, что кандидатура Дагмар была выбором Александра II и отчасти императрицы Марии Александровны. Сам цесаревич Александр согласился на этот брак только под жестким давлением отца. К своей невестке Александр II относился по-доброму. Она действительно импонировала ему своим очарованием юности, изяществом и женским инстинктивным умом. Императрица же Мария Александровна относилась к ней по-иному. Она так и не смогла простить Дагмар «измены» ее старшему, умершему сыну. Поэтому к невестке она относилась безупречно, с точки зрения «большого света», но по-человечески была прохладна. С. Д. Шереметев, который все это наблюдал сам, отмечал, что императрица Мария Александровна относилась к ней «сдержанно, словно подчеркивая измену своему любимцу, она охлаждала первые ее любезности: «Не выходите из своей роли, вы еще не императрица!». До меня доходили отзывы приближенных к императрице. А. Н. Мальцова не скрывала своих иронических замечаний»