Уже была поздняя ночь, когда он лег. А когда проснулся, у него было такое ощущение, словно он и не спал, однако часы показывали четыре часа утра.
Ночь была на исходе, но утренний воздух не принес прохлады. Он взглянул на небо, но звезд не увидел, и земля казалась странно притихшей. Что такое случилось с птицами? Почему они молчат? От вчерашнего обеда у него осталась горстка бобов, и он, не разогревая, съел их с куском хлеба и запил глотком воды.
На востоке, из-под нависших над горизонтом облаков, пробивался бледный рассвет. Надо было спешить…
Собака спала в своей конуре за дверью. Услышав, как она повизгивает во сне, Альберт сначала заколебался, но все же окликнул ее.
Он уверенно вошел в хлев и вынес оттуда топор. Оглядевшись по сторонам, Альберт зашагал по направлению к полю и вскоре оказался среди табака. Нет, это было неподходящее место!
Он направился к реке, туда, где, скрытая со всех сторон зеленым кустарником, лежала маленькая лощина. Альберт тихонько свистнул, собака ответила ему лаем.
И когда она, задыхаясь от бега, приблизилась к нему, он молча ударил ее топором. Затем принялся рыть глубокую яму. Глаза его были сухи, а губы крепко сжаты. Кончив копать, он изо всех сил отшвырнул от себя топор.
Потом Альберт вернулся в дом, взял узел и зашагал навстречу первым проблескам зари.
Он не успел сделать несколько шагов, как из-за ели выскользнула чья-то тень. Батч… Должно быть, она видела его из чердачного окна. Она впопыхах надела платье, башмаки так и не зашнуровала, волосы ее были распущены и падали на спину.
— Здравствуй! Это ты, Мари?
— Куда вы идете… с этим?.. — Она указала на узел.
— Ну да!.. — проговорил Альберт, видя, что ей и так все понятно. — В город. А это место не для меня.
И он зашагал. С минуту Батч стояла в раздумье, потом сделала несколько шагов вслед.
— И вы решили просто так взять и уйти?..
Он молча пожал плечами.
— Я думала, вы мне скажете об этом.
— Зачем это? — Он решил отделаться шуткой. — Или ты, может, со мной хочешь пойти?
Она стояла неподвижно и молчала, затем слегка дотронулась до его плеча, и он тоже замолчал.
— Пойти с вами?.. С вами?..
Некоторое время они стояли молча. Им были слышны голоса в доме Вейланхортов.
— А что, если… — тихо произнесла она. — Я пойду с вами… подождите меня! — И голос ее зазвучал, как вода в роднике.
Он взглянул на нее, посмотрел ей в глаза, оглядел всю с ног до головы. И никогда взгляд его не был так ясен, словно в это злосчастное утро он увидел ее впервые: красиво очерченный рот, загадочная улыбка, стройная фигура, сильные ноги, обутые в незашнурованные башмаки. Только теперь до него дошло, что из всех живущих в этой глуши одна она была не чужой ему — единственный друг, дорогой его сердцу, хоть он никогда и не задумывался над этим.