Ждать пришлось недолго. Языки пламени охватили поленья, сшибаясь и колотясь о верх плиты; в комнате опять посветлело, и застывшее тело Энн расправилось, согретое теплом. Но оказывается, ей было легче, когда она дрожала от холода. Ласкающее ее тепло вновь отдало ее во власть угрызениям совести. Она вспомнила тень, которая превратилась в Джона. Ей заново представилось, как он наклонился к ней, а потом отступил, как побледнело его лицо, а в глазах не было упрека, а лишь неизбывное горе. Она вспомнила прожитые с ним семь лет и теперь, оглядываясь назад, поняла, что они были прожиты с честью и достоинством. И наконец, подавленная этими мыслями и охваченная внезапной потребностью страданием поплатиться за свою вину, она встала у двери на самом сквозняке и долго бестрепетно стояла босиком на ледяном полу.
Буран буйствовал совсем рядом. Снежная пыль пробивалась даже через одеяло, и она чувствовала ее на своем лице. Скрипели желоба, вздрагивали стены. А поверху, точно одинокий волк, безнадежно завывал ветер.
И вдруг ей подумалось: а разве раньше не случалось буранов и метелей? И все-таки он всегда приходил к ней.
При этой мысли в ней все замерло от ужаса. Теперь ей было непонятно, как она могла так себя обманывать, как минутный порыв страсти смог заглушить в ней голос не только совести, но и здравого смысла и осторожности. Джон всегда возвращался. Нет такой бури, которая бы его остановила. Он силен и не боится мороза. Он с детства ходит через холмы и знает там каждый овражек, каждую тропку. Так сидеть и ждать — это просто безумие. Пока еще есть время, надо разбудить Стивена и отправить его домой.
Но подойдя к спящему Стивену, она заколебалась. Его безмятежность, его спокойное ровное дыхание подействовали на нее отрезвляюще. Для него ничего не случилось — ничего никогда не случится. Если она его разбудит, он только рассмеется и посоветует ей послушать, что творится за окном. Уже было далеко за полночь: Джон или заблудился, или остался ночевать у отца. И она прекрасно знала, что любовь к ней не лишала Джона здравого смысла. Он никогда не пойдет на бессмысленный риск, никогда не позволит себе приносить жертву, которая может поставить под угрозу ее будущее. Нет, им со Стивеном ничто не угрожает. Никто ничего не узнает. Надо взять себя в руки, надо смотреть на вещи так же трезво, как Стивен.
Она положила руку на плечо Стивена, надеясь почерпнуть у него спокойствия. Ей было бы легче, если б он не спал, если бы он был вместе с ней и разделял ее вину, но постепенно, глядя на его красивое лицо, освещенное отблесками огня, она поняла, что для него не существует никакой вины. Так же как раньше, вечером, в нем не было страсти, не было борьбы противоречивых чувств. В нем не было ничего, кроме трезвой оценки положения, кроме выжидательной усмешки и самонадеянного излома бровей, который так отличал его от Джона. Она вся содрогнулась от стыда, вспомнив, как не могла отвести глаз от этого лица, как уверяла себя, что его красота и молодость и сама непохожесть на Джона служат ей оправданием.