Сальвадор Дали хотел, чтобы я стала его моделью (Щапова) - страница 6
Летом мы жили на даче, единственной из трех, оставленной нашей семье: две стояли рядом, а третья, самая большая, – на другой стороне улицы. На одной из них поселили американского шпиона Пауэрса, чей самолет «У-2» сбили Советы. Отец следил за арестованным агентом, прослушивая его круглосуточно. Позже Пауэрса обменяли на нашего легендарного разведчика Абеля, пойманного в США.
В деревне прекрасно помнили нашу семью и особенно почитали мою бабку, которая до конца жизни была церковной старостой. Довольно часто у нас на даче собирались священники в длинных рясах с огромными крестами на груди. Отцу почему-то такое знакомство легко сходило с рук. Местные бабы называли меня барышней и при встрече целовали руку, томилинские мужики же снимали шапки, кланяясь. Помню, мне категорически запрещалось играть с мальчишками, дружить я могла только с дочкой министра, семья которого жила на одной из наших прежних дач, и с ровесницей – поповной. Однажды я все же юркнула в лаз в нашем огромном саду и сбежала. Когда папа подъехал на лимузине к даче и увидел, как я в компании мальчишек, задрав накрахмаленные юбки, луплю по мячу, жестоко меня высек. Я получила довольно странное воспитание: с одной стороны – верующие бабушки с их требованиями читать молитву на ночь, а с другой – суровый «советский» отец. А еще в детстве я очень много читала. В десять лет, ничего не понимая, прочитала всего Сартра. Помню, лежу на диване с любимой книжкой Ремарка и попиваю… коньяк.
Как ни странно, коньяк покупался именно мне. С детства меня мучила сильнейшая астма. Лечащий врач как-то посоветовал маме: «Ничего страшного не произойдет, если вы для расширения сосудов будете давать девочке по глоточку коньяка». Мне так эти «глоточки» понравились, что я небрежно, чтобы не вызывать подозрений, частенько просила: «Мам, оставь бутылку, а то что-то совсем нечем дышать».
Сама я чувствовала себя гадким утенком и, чтобы хоть как-то скрыть свою невероятную худобу, надевала под школьную форму массу нижних крахмальных юбок и натягивала сразу несколько пар чулок. Мальчишки, увидев меня с очередной книжкой под мышкой, дразнили: «На тебе никто не женится!» В моей школе училась генеральская дочка Катя Гриднева, затравленная одноклассниками чистюля из хорошей семьи. Однажды мальчишки затащили ее в туалет и устроили экзекуцию. Из туалета Катя вылетела мокрая как мышь, шепнув с ужасом: «Следующей будешь ты!» Я почему-то не испугалась и приготовилась к бою. Припертая к стенке туалета, вцепилась руками в дверной косяк и стала бить ногами обидчиков. От моего неожиданно яростного сопротивления они попадали на пол, и я, как победитель, макнула их головами в полный мутной воды умывальник. Присланные ко мне на следующий день парламентарии торжественно объявили: «Козлик, отныне ты вождь всей местной шпаны!» Высокую должность я гордо отвергла, но строго приказала: «Катьку не бить!» С тех пор стала дикой заводилой и вела себя отвратительно. Папа, специально нацепив кортик и в погонах, не однажды приходил на педсовет, где меня грозились отчислить, но каждый раз, смилостивившись, оставляли – «только ради отца».